Янтарная гавань - Виолетта Орлова

скучными юридическими формулами. Юноша тщательно обдумывал свое положение, взвешивал шансы на победу, а также пытался решить, что ему следует говорить на суде, а о чем нужно будет умолчать.

Артур так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как время перевалило за полдень. Адвокат уже давно ушел, родители Даниела чаевничали, тихонько переговариваясь между собой, и решали, стоит ли довериться господину Никтою.

Действительно, можно ли было доверять этому человеку? В принципе, Феликс Никтой создавал впечатление человека знающего и опытного, однако один факт все же обеспокоил Артура – создавалось впечатление, что тот совсем не хотел разбираться, виновен ли его клиент или нет. Ему было неинтересно, почему вдруг Дорон Треймли так взъелся на него, правда ли, что Артур не нападал на отца Тина или нет. Феликс Никтой представал сторонним наблюдателем; он не хотел вникать в суть дела. У него было задание – защитить клиента, и он готов был попытаться это сделать, но, как казалось, без малейшего желания установить правду.

Артур плохо разбирался в адвокатах; может, в большинстве своем им действительно все равно, в каком деле участвовать и какого преступника защищать? Как бы там ни было, у государственного защитника было одно весомое преимущество перед другими беруанскими адвокатами – он не брал денег за свои услуги.

Размышляя таким образом, Артур от нечего делать приблизился к окну гнездима, выходившего на сад, как вдруг перед глазами его возникла любопытная картина. К дому уже подходили Диана с Даниелом, возвращавшиеся с ответственного задания, как вдруг к ним откуда-то из соседнего двора выбежал Тод. Беруанец выглядел весьма взволнованным; он что-то принялся доказывать и даже отчаянно жестикулировал руками, однако Даниел, равно как и Диана, по всей видимости, оставались безразличными к доводам своего приятеля.

Неожиданно в какой-то момент Тод грубо схватил Диану за руку и притянул к себе. В этом поступке (наглом и бесцеремонном самом по себе) отчетливо сквозила фамильярность и даже развязность, которую Артур не мог стерпеть. Ярость вспыхнула у него в мозгу, подобно сухому вереску от искры, и он, не помня себя от безудержного гнева, выскочил из гнездима. Обычно руководитель старался оправдывать поведение Тода и вставать на его сторону. Пусть у него не всегда это получалось с равным успехом, но, тем не менее, подобная линия поведения избавляла от острых конфликтов и драк.

Но разыгранная только что на его глазах отвратительная сцена по отношению к Диане взбесила обычно терпеливого и рассудительного юношу. Наверное, если так можно выразиться, сейчас в нем и правда взыграла необузданная дикая армутская природа, доставшаяся ему от матери. Он кинулся к оторопевшим ребятам и решительно встал между Дианой и Тодом, при этом грубо оттеснив последнего. Беруанец отшатнулся и по неловкости своей чуть не свалился в колючий куст крыжовника.

– Я разве не предупреждал тебя держаться от нее подальше? – едва сдерживая ярость, проговорил Артур, взглядом испепеляя растерявшегося Тода. Беруанец, впрочем, уже вполне оправился от испуга. Пылающие ненавистью глаза его расширились, лицо налилось кровью, а уголки его плотно сжатых губ опустились вниз.

– Тебя еще не посадили? – наконец издевательски вымолвил Тод, делая паузы между словами, дробью вылетавшими из его рта.

– Ты что, так сильно переживаешь за меня? – в тон ему ответил Артур.

– Послушайте, – примирительным голосом сказала Диана. – Сейчас не время устраивать выяснения отношений. Тод, зачем ты пришел?

– Артур, разрешишь ответить твоей девушке? – беруанец с преувеличенной вежливостью обратился к своему сопернику. – А то я уже не знаю, чего ждать, вдруг наш вспыльчивый клипсянин накинется на меня с кулаками, а я ведь ужасно не люблю драки…

Подобное возмутительное лицемерие взбесило Артура еще больше – он ведь прекрасно понимал, что беруанец просто рисуется перед девушкой, пытаясь выставить себя благородным. Будь они сейчас вдвоем, Тод не преминул бы напасть первым, причем без предупреждения. Едва сдерживая себя от того, чтобы не надавать беруанцу по шее, Артур сказал:

– Зачем ты вообще заявился сюда?

Тод пожал плечами, а на гордом и надменном лице его вдруг появилась длинная и какая-то особенно мерзкая усмешка.

– Я думал рассказать вам кое-что любопытное, но ты сегодня столь груб и неучтив, что мне, право же, совсем расхотелось это делать! Впрочем, если извинишься, то я, может, изменю свое…

– Пошел вон! – только и сказал Артур. Тод неодобрительно покачал головой, показательно отряхнулся, театральным жестом смахнул пыль со своего плеча и, резко развернувшись, ушел. Руководитель какое-то время смотрел ему вслед, а когда перевел взгляд на своих друзей, те увидели в его темных глазах неподдельную грусть.

– Я ужасно волновался за вас, – смущенным голосом пробормотал Артур. – Как все прошло?

– Тин… У него все будет в порядке. Я дала ему лекарство. Но, Артур… Эта ситуация с Тодом… Он и так был обижен на тебя, а теперь еще и.… – расстроенно воскликнула Диана, глядя на Артура.

– Предлагаешь пойти и извиниться? – неожиданно резко ответил юноша, будучи еще не в силах полностью контролировать свои эмоции. – Зачем он хватал тебя за руки? Какое он вообще имеет право так себя вести?!

Девушка с грустью покачала головой.

– Он все просил у нас прощения, а потом сказал что-то вроде: «Мне нужно кое-что вам рассказать». Но так как мы с Даном не желали его слушать, он схватил меня за руку. А потом вмешался ты. Только теперь я думаю: вдруг он хотел поговорить о чем-то важном? А мы так этого и не узнали…

– Прости меня, Ди. Я… Глупо, конечно, получилось, обычно я не теряю присутствия духа. Наверное, я и правда немного нервничаю перед судом.

– Как тебе адвокат? – вмешался тогда Даниел.

Артур пожал плечами.

– Не знаю, Дан. Законы он знает неплохо, но… Защитник сказал, у меня очень мало шансов на победу. Дорон будет обвинять меня в том, что я напал на него с ножом.

Глава 40 Далек от нас суд, и правосудие не достигает до нас; ждем света, и вот – тьма, озарения – и ходим во мраке

Дни до суда летели с ужасающей быстротой, хотя, наверное, так и вся жизнь проходит весьма скоротечно. Время, проведенное у Даниела, походило на чудодейственный бальзам, залечивавший раны. В уютном гнездиме достопочтенных академиков к уставшим от дороги и неприятностей путникам относились с такой трогательной внимательной заботой и искренней добротой, что ребята начинали забывать о грядущих проблемах. Зловещее слово «суд» предалось окончательному забвению, и даже повторный визит адвоката не воспринимался всерьез. Все отчаянно старались не думать о будущем. Родители Даниела настолько