Чайная буря - Хафса Файзал

не когда за его владельцем числится нарушение. Мой жетон скорее навредит, чем поможет делу. Нам по-прежнему нужен работающий жетон. Сгодится даже просроченный, если Джин сумеет подобраться к желобам.

Арти крепко задумалась, затем перевела взгляд на Маттео.

– Составь для меня список всех членов Атерея, каких сможешь вспомнить. У кого-то из них точно есть тайна, которую они предпочли бы не разглашать, и ради этого им придется на один вечер одолжить нам жетон.

Маттео взял чистый лист и принялся писать. На лице его отражался такой энтузиазм, что Джин засомневался, не попадут ли в список преимущественно те, кого художник недолюбливает.

– Столько ненависти, столько азарта. Такое мне по вкусу.

13

Арти

Арти не собиралась нахваливать себя до того, как завладеет журналом. Фестиваль Ночи длился неделю, и началом его служил аукцион, выручку от которого Атерей жертвовал на нужды общества, чтобы улучшить свой облик в глазах людей. Это были хорошие вампиры – благовоспитанные, притягательные, производящие впечатление.

Арти была не в восторге от отношения живых к вампирам, но еще сильнее она ненавидела презрение Атерея к вампирам низшего сорта.

– К слову о толчее, – сказал Маттео, переставляя бокалы на тележке, и посмотрел на Арти, – с оружием в Атерей тебя не пустят. Даже с таким знаменитым пистолетом.

Знаменитым и особенным – о чем Маттео не догадывался. Арти вынула пистолет, поднесла его к свету. Темные лакуны филиграни заполнились золотом. Флик разве что рот не разинула, Лаит притворился, что ему это неинтересно. Но волноваться о том, что кто-то заметит Калибур или выставит их на улицу, команде не следовало.

– С этим? – спросила Арти, наставив пистолет на Маттео. – По такому случаю он принарядится. Как и все мы.

– С такими-то волосами тебя ни с кем не спутать, знаешь ли, – сказал Маттео.

Арти пожала плечами. На это она и рассчитывала.

– Зачем ты тратишь столько усилий на перемену цвета волос? – спросила Флик.

– На что в тебе люди первым делом обращают внимание? – спросила в ответ Арти.

– На цвет кожи.

– А что во мне первым делом бросилось тебе в глаза?

– Цвет волос, – тут же ответила Флик.

– Вот именно, – подтвердила Арти. Все остальное, например ее смуглую кожу и связанные с этим отличия, замечали не сразу. – И потом, эти шепотки. Говорят, у нее кожа цвета карамели. Или цвета чая, который заваривали слишком долго, а после разбавили молоком. Так странно, что все отличающееся от общепринятой нормы сравнивают с едой, согласись? Это мелочь, но я предпочитаю давать людям иной повод для обсуждения.

– Если тебя это утешит, дорогая, я считаю, что ты выглядишь грозно даже с волосами цвета сахарной ваты, – сказал Маттео, вернувшись на свое место. – Будь добра, спрячь оружие.

Арти крутанула пистолет на указательном пальце, и у Маттео чуть глаза из орбит не вылезли. Интересно, подумала она, вспомнилась ли ему в этот момент прошлая ночь, когда Джин его подстрелил? Взгляд Арти соскользнул на обнаженную грудь Маттео. Кожа сливочного цвета – ни синяка, ни шрама. Видимо, ему пришлось выпить немало крови, чтобы так быстро исцелиться.

Маттео кашлянул, и Арти, подняв глаза, поняла, что он наблюдает за ней. Художник подмигнул.

Не вдаваясь в подробности, Арти не смогла бы объяснить команде, почему разглядывает его голую грудь. Она решила не убирать пистолет еще некоторое время.

– Никакого оружия, халас. Никто не будет рисковать ничем, кроме одежды, которая на нем, – сказал Лаит. На сей раз они с Маттео сошлись во мнении, что вампиру явно не понравилось.

– Можем и без одежды обойтись, если тебя это так заботит, – манерно протянул последний.

– Я бы предпочел обойтись без тебя, – съязвил в ответ Лаит, а затем поджал губы, недовольный тем, что поддался на провокацию.

Арти убрала пистолет в кобуру. Она знала, что Джину не по душе, когда оружие на виду. Сам Джин всегда имел при себе как минимум десять разных видов приспособлений, обычно отмычку или нож – и обязательно, непременно зонт.

– Только не говори мне, что тебе не страшно отправляться в Атерей безоружным, – сказала Арти.

– Дорогая моя, единственный вид насилия, в котором я соглашусь принять участие, – это прочитать чей-нибудь некролог жизнерадостным тоном, – нахально заявил Маттео.

Лаит тяжко вздохнул, но Арти считала, что умение избегать жестокости – это особый навык. Маттео приходилось обеспечивать себе безопасность иными способами.

Например, создать себе репутацию знаменитого художника.

– А что насчет стены, окружающей Атерей? Сначала нам нужно преодолеть ее, а потом уже думать о том, как попасть внутрь, – заметила Флик.

Лаит пробежался взглядом по очертаниям зданий, которые Маттео набросал в нижней части листа перед Атереем, чтобы изобразить вид со стороны улицы.

– Мы перелезем через нее.

– В городе воров никто не строит стены без дополнительной защиты, – сказала Арти. – Эта стена укреплена и непреодолима. Через нее нельзя перелезть.

Лаит оказался гордецом.

– Я обучен преодолевать куда более неприступные стены и серьезные расстояния.

– Лаит прав – он и правда выглядит как участник какого-нибудь культа, – сказал Джин, откусив от яблока, которым одарил его страж.

– Это не культ. Быть хашашином – искусство. Наше учение превращает тела в клинки, однако нет на свете убийцы искуснее, чем кронпринц нашего королевства.

– Ваш кронпринц – убийца? – поразился Джин.

– Он этого хотя бы не скрывает, – заметила Флик. – Любой правитель – убийца, разве нет?

Лаит оскорбился.

– Он уже отошел от дел.

Арти связала самоуверенность Лаита с его учением. Чтобы выточить из человека клинок, нужно избавить его от страхов, опасений и тревог, и тогда на их месте буйным цветом расцветет гордыня.

Маттео кашлянул.

– Как бы там ни было, стена нам не помеха.

– Мы взорвем ее, да? – спросил Джин, склонив голову набок. – А я-то думал, такое не в твоем духе.

– Я подделывала кое-что для того, у кого есть динамит, – заявила Флик с неожиданным воодушевлением. – Уверена, мы сможем с ним как-нибудь договориться.

Маттео насупился, словно только сейчас понял, что находится в окружении тех, кто совсем на него не похож.

– Что? О боги, нет. Для мероприятия ворота откроют. Фестиваль Ночи – не только вечеринка, но и демонстрация щедрости Атерея широкой публике. Туда заявятся газетчики, возможно, даже обожатели – и у ворот, и в саду у нас будет возможность смешаться с толпой. Куда больше меня заботит охранник вот тут. – Маттео постучал пальцем по точке слева над входом, где в покатую крышу был врезан балкон. – Внутри этот балкон переходит в мезонин, поэтому охранник может наблюдать отсюда и за садом, и за вестибюлем