Чайная буря - Хафса Файзал

Джин зашагал вперед. Ему не хотелось лгать, но осведомители действительно принесли кое-какие новости: мать Фелисити Линден не сподобилась навестить дочь. Даже лакея не прислала. Флик бросила на Джина удивительно жесткий взгляд и тоже резвым шагом направилась в сторону дома сестер Торн.

– Вообще-то, я задала тебе вопрос, – наконец произнесла она, когда они шли вдоль стены из белого кирпича. Флик была осторожна, несмотря на собственное лукавство, и Джин чувствовал: в глубине души она понимает, что матери нет до нее дела. Но понимать это – одно, а признать вслух – совсем другое.

Флик не отступалась.

– Мама сказала что-то… нехорошее?

Джин тяжко вздохнул. Ох, если бы, милая, подумал он.

И в надцатый раз сверился с адресом – просто чтобы чем-то себя занять. Флик наблюдала за ним.

Солги, приказал себе Джин, но стоило ему раскрыть рот, как ложь встала комом в горле. Его охватила злость. Злость на Арти за то, что она втянула Флик в их проблемы. Злость на леди Линден за то, что та забросила дочь.

– Джин, ответь на мой…

Он не хотел. И не мог, и поскольку воспользоваться словами тоже было нельзя, Джин вплотную подошел к ней. Она сделала шаг назад, еще один и оказалась зажата между Джином и стеной. От Флик пахло солнечным днем, полевыми цветами и немного мылом – персиковым ароматом, сладко, как от пирожных. Джин еле сдержался, чтобы не прильнуть к ней и не зарыться носом в ее волосы. Он перебросил зонт из руки в руку, жалея, что не может вернуть Флик домой к уютным пледам, тапочкам и услужливым горничным.

– Я знаю, что ты делаешь, – прошептала она.

– Да? – спросил он. – И что же?

Из горла Флик вырвался лишь тонкий звук, не то всхлип, не то стон обиды.

– Тебе дали задание, Фелисити, – сказал Джин. – Задание, которое ты согласилась выполнить. А когда мы идем на дело, мы не позволяем ничему отвлекать нас от задачи.

Он склонился ближе – как раз в тот момент, когда взгляд Флик коснулся его губ. У Джина участился пульс. Они одновременно вздохнули – резко, удивленно, потрясенно; из-под полуприкрытых век блеснули ее глаза – темные, отливающие золотом, мерцающие, как черные бриллианты.

– Ты… – Джину пришлось прочистить горло, и он понял, что дело плохо. – Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – прошептала Флик.

Не стоило Джину так пристально смотреть на ее губы бантиком, что произнесли это слово. Не стоило позволять взгляду сползти на нежный изгиб шеи, тугие колечки кудрей. В воздухе между ними повисло предвкушение.

Джин заставил себя выдохнуть и выпрямился.

– Пойдем же. Преступные деяния ждут нас.

А затем постучал кончиком зонта о брусчатку и зашагал вперед.

* * *

– До чего прелестный дом, – сказала Флик, когда они остановились перед симпатичным зданием с двускатной крышей и куда большим количеством этажей, чем нужно. Маркизы трепетали на ветру, в ухоженном садике покачивались розовые бутоны.

У Джина вырвался беспомощный смешок.

– Какая беспечность.

– Извините, пожалуйста! Хочешь сказать, я по-детски глупа?

– Ты ведь барышня из приличной семьи, Фелисити, – укорил ее Джин. – Тебе что, умные слова не объясняли?

Она повесила нос.

– Мне куда больше по нраву искусство выводить их. То, как эти слова выглядят на бумаге.

– Искусство… чистописания, – сказал Джин.

Флик кивнула.

– Мы можем узнать о человеке тысячу разных вещей, изучив то, как он написал всего лишь слово. Как он ставит точки над «ё» и рисует палочку над «т», какими у него выходят буквы – округлыми или косыми. Он злится? Влюблен? Куда-то спешит или бездельничает? Склонен к фривольностям или, может быть, тщеславен, и тогда лучше бы игнорировать его идеи, а не прислушиваться к ним? Сами по себе слова не выдают человека так, как выдает его почерк.

Это был очень романтичный взгляд на мир, который весьма подходил Флик со всеми ее нарядами пастельных оттенков и буйными кудряшками.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила она у Джина.

Джин вдруг понял, что уже некоторое время не сводит с нее глаз. Соберись, дружище. И почему так сложно подбирать слова, хотя обычно он с легкостью выдает именно то, что хочет услышать женщина?

Флик внезапно оробела.

– Давай просто… – Она остановилась и показала на дом.

– Давай, – быстро ответил Джин и развернулся, чуть не запутавшись в собственных ногах.

Большинство окон были закрыты, шторы в них задернуты. Лишь одно окно на втором этаже оставили распахнутым. Почему не балконные двери, до которых всего пара ярдов? Джин выбросил из головы мысль о сточной трубе, поскольку стены дома, украшенные лепниной, сами по себе были вычурной лестницей.

– Подбери юбки, милая, – сказал Джин и уцепился за первый выступ.

Флик не ответила. Джин дотянулся до следующего, затем до еще одного и, наконец упершись ногами в подоконник, бросил взгляд вниз. Флик не сдвинулась с места. Она так и стояла у дома, с неуверенным видом наблюдая за его восхождением.

– Но зачем подбирать юбки, если можно просто открыть дверь? – с замешательством на лице тихо спросила Флик.

Джин заскрежетал зубами. Дверь-то он и не заметил. Потому что ты любишь все усложнять, прозвучал у него в голове голос Арти.

– Не знал, что ты умеешь вскрывать замки.

– Я и не умею, – призналась Флик. – Она и так открыта.

Джин медленно втянул воздух.

– И ты собиралась молчать, пока я не доберусь до самого верха?

Флик склонила голову набок.

– Я не знала, как тебе об этом сказать.

Джин вздохнул, спрыгнул на влажный газон и проследовал за Флик в дом. Внутри было прохладно и почти стерильно чисто, если не считать стопки кедровых брусков на кухонном столе; очаг не горел. Это помещение и кухней-то было не назвать, поскольку еды здесь не хранилось, а хрустальные бокалы на полках вряд ли предназначались для сока. Сквозь щель в шторах пробрался луч света – и упал на Флик, окрасив ее глаз в темно-медовый оттенок, напомнив Джину о залитом солнцем луге, где растут дикие огромные подсолнухи.

– Джин?

Так. Они на задании. И начало, конечно, вышло чудесненькое.

– Все, что может нам пригодиться, ждет на верхних этажах, – пробормотал Джин, на цыпочках выходя из кухни. Он преградил зонтом путь Флик. – Осторожно.

Она протиснулась мимо него.

– Маттео сказал, что дома никого не будет.

– Все равно…

Флик застыла на площадке между двумя пролетами лестницы, что вела на второй этаж. Она повернулась к Джину с широко распахнутыми глазами.

Он молниеносно перешел к действию.