Почему Я? Часть 2 - Владимир Германович Корешков

докладывали, каких небывалых показателей добились в борьбе с оргпреступностью, и что еще чуть-чуть – и они освободят город от всей этой мрази, задушат гидру. Блатные же в это время хищно улыбались и говорили, что ни за что не признают эту власть и никогда не пойдут с ними на какое-нибудь мало-мальское сотрудничество, а будут жить по своим законам. Но наступал вечер, самый шикарный и дорогой ресторан города гостеприимно распахивал свои двери, а там уже тут как тут чиновники вех мастей, менты и местная братва сообща за одним ломящимся от всяких невероятных яств столом хлебают ханку, отмечая чей-нибудь очередной день рождения или какое другое торжество, попутно решая насущные вопросы: как увеличить и поднять на более высокий качественный уровень продажу психотропных и наркотических веществ не только в городе, но и по области. Как приличного человека отмазать? Да, совершил ошибочку, а кто не ошибается? На своем новеньком «Порше Кайен», будучи пьяным в дугу, раскатал на пешеходном перекрестке целую семью – отца семейства и его супругу насмерть, превратив их тела в кровавую кашу, трехлетняя девочка выжила, но до конца жизни будет сидеть в инвалидном кресле. «Но вы же знаете этих людишек, сами виноваты, шляются где попало, на дорогу выходят, по сторонам не смотрят. А то, что некоторые говорят, мол на красный ехал, да с превышением… так это вообще недоказуемо. Мало ли кому что показалось. Ну, хорошо, переработал человек, устал сильно, ну, выпил немножко, сверху слегка коксу припорошил, совсем чуть-чуть. С кем не бывает? Что же, его теперь на нары, всю жизнь ему коверкать? И вообще, ему никак нельзя в тюрьму. У него на иждивении особняк здесь и недвижка за границей. Кто за ними присматривать будет? Опять же жена молодая, если его не дай бог посадят, кто ее кормить, лелеять, холить и на курорты вывозить будет? Нет. Этот вопрос надо решать, он же один из нас». И они, ты знаешь, Андрюш, решали, очень успешно решали. И никому из них нет никакого дела до того, что по вине этого сукина сына перестала существовать крепкая ячейка общества – семья, основа фундамента любого стабильного и процветающего государства. А нас, зомбируя, каждый день по телеку гонят пургу про честных неподкупных полицейских.

– Злой ты, Олег, – выслушав меня, высказался Андрей. – Непонятно, как ты только сюда попал? Зачем тебя из прошлого вытащили, если ты не веришь в то, что в каждом человеке есть что-то хорошее? Я лично уверен в том, что даже у ментов есть приличные, порядочные, честные люди и, вообще, что добро рано или поздно победит.

– Я не злой, Андрюш, я просто обобщаю и констатирую факты, а насчет того, что я не верю в доброе, светлое, разумное… Вот тут ты не прав, я очень верю во всю эту хрень, и в то, что добро рано или поздно победит, тоже верю. Вот только помогут добру взять верховенство это не «Дикие», «Глухари» или там еще какие отмороженные на голову менты из непонятных, сделанных как под копирку сериалов, сами не очень жалующие закон, паля с бодуна из пистолетов во все, что движется, а такие люди, как Антон Семенович Макаренко – профессиональные воспитатели и великие педагоги с большой буквы. И чем их будет больше, тем лучше, потому что, как говаривал профессор Преображенский: «Разруха не в клозетах, а в головах». Поэтому людей с младых ногтей надо правильно воспитывать и с детства развивать все то хорошее, что в него при рождении вложила сама природа, пополняя день ото дня весь этот золотой запас. Хотя чего мы копья зазря ломаем? Человечество здесь, в будущем, уже давно решило эту задачку, и наши советы по поводу того, как все обустроить, им абсолютно без надобности. Так что, дружище, давай-ка ты иди завтракай, набивай брюхо. Там, – я ткнул указательным пальцем в палубу, – Такую вкуснятину, да и еще на выбор – первое второе и компот – тебе никто не приготовит. Будешь есть всякую гадость, – я приобнял Андрея и подтолкнул его к выходу. – Так что заправляйся по полной. Порадуй желудок напоследок.

– А ты? – спросил он.

– А я вон с Пашей покалякаю, – махнул я рукой в сторону Павла, также как и все мы, переодетого в тогу и сидевшего возле своей индивидуальной капсулы в позе печального рыцаря. – А то, смотрю, он, слушая нас с тобой, совсем затосковал, кое-что растолкую, чем ему заниматься в наше отсутствие.

Андрюха вышел. Я подошел к Паше и сел рядом с ним.

– Чего загрустил, Паш?

Он неопределенно пожал плечами.

– Не знаю, Олег, как мне дальше жить.

– Как все мы, – ответил я. – Ты думаешь, у нас есть какая-то другая альтернатива?

Паша не ответил. Промолчал.

– Послушай, Паш, ты же волевой сильный мужик. Не был бы таким – тебя бы не выбрали. Причем выбирала вся наша команда и сделала это единогласно. Наверное, я опять буду говорить прописные истины. Но подумай… Тебе дали еще один шанс, в твою книгу жизни вклеили новые листы, которые ты сейчас можешь заполнить по-другому, по-новому и с большей пользой. Сколько таких людей? С гулькин нос. Единицы. И даже не это самое главное. Самое главное – что ты всем нам здесь, в будущем, очень нужен. Нам – я имею в виду не только нашей команде, но и всему человечеству. Ты только вдумайся, каков масштаб. Без тебя, без твоих способностей, таланта у нас ничего не выйдет. Не было бы тебя – не стоило бы затевать всю эту канитель. Поэтому очень тебя прошу, соберись. Потому как лично от тебя очень много чего будет зависеть. Ты у нас на данный момент самый важный и главный человек.

– Что я сейчас должен делать?

– Сейчас ты поднимешь нос повыше и, как все, пойдешь завтракать. Затем спустишь нас на шаттле на поверхность Юпиния в заданном квадрате, вернешься на корабль и будешь отсюда координировать все наши действия, попутно подумывая, как запустить установку целионов без их участия на основе тех знаний, что ты получил во время сна в анабиозе. А если нам срочно потребуется твоя помощь, будь готов в любую минуту спуститься к нам на Юпиний. В общем, держи себя в постоянном тонусе, как взведенное ружье.

– Ладно. Я понял, – сказал Паша, вставая.

– Ну и прекрасно, – сказал я, также вставая, и протянул ему руку. – Значит, мы можем на тебя рассчитывать ? – спросил я.

Он открыто посмотрел мне в глаза.

– Можете, – твердо ответил он и