Железный лев - Михаил Алексеевич Ланцов

Но не пресекал.

Потому как Лёва «топил» за царя и агитировал купцов да прочих заниматься развитием производств всяких в Казанской губернии. Что, де, не торговлей единой.

Дело-то доброе.

И сам Николай Павлович, как и министр финансов Егор Францевич, примерно за тоже и стояли, когда его напутствовали на это назначение. Однако Шипову все равно было нервно. Очень нервно…

— Товарищи! В то время, как… — продолжал вещать этот студент, размахивая кепкой.

«Откуда она у него? Он же в фуражке студенческой был…» — пронеслось в голове у губернатора, что по какой-то причине зацепился за нее взглядом.

[1] Читая описания этого пожара, автор обратил внимание на то, что упоминались только разборка заборов между домами как мера противодействия распространения огня.

[2] ¼ пудовый «Единорог» являлся длинной гаубицей калибра 122 мм (48 линий), стрелявшая снарядами весом в 10 фунтов (четверть пуда). На 1842 год существовали несколько моделей этого типа орудий: и 1805 года, и 1838 года и иные. Отливались как из бронзы, так и из чугуна. В боекомплект к ним шли в основном картечь (шрапнельная, дальняя и ближняя) и гранаты (4,5 кг с зарядом в 205 г черного пороха).

Часть 2

Глава 3

1842, ноябрь, 3. Санкт-Петербург

Николай Павлович стоял у окна Зимнего дворца и наслаждался щебетом птиц, глядя на Неву.

Птицы, разумеется, находились внутри помещения. Вон в клетке сидели.

Да и Неву отсюда было не так уж и хорошо видно. Окна-то выходили на Адмиралтейство, а не сразу к реке. Из-за чего эту серую и мрачную махину удавалось охватить взглядом лишь частично[1].

Раздался стук в дверь.

Тихий.

Осторожный.

Можно даже сказать деликатный.

— Войдите.

— Прибыли Лев Алексеевич и Егор Францевич. Ожидают в приемной.

— Зови. Обоих.

Вошли.

Доложились.

Николай, наконец, повернулся к ним и присев на подоконник произнес:

— В Казани был пожар. Слышали?

— Разумеется, — ответил Перовский.

Министр финансов молча кивнул. Он после апоплексического удара чувствовал себя плохо и особого тонуса не имел. Оттого стал вялый. Но Николай за него держался, доверяя его опыту. Даже несмотря на то, что Егор Францевич почти постоянно просился в отставку.

— Сергей Павлович прислал свои предложения. Они сводятся к выделению ему денег на расширение улиц и переход к безусловному кирпичному строительству. Потому как деревянное слишком уязвимо к пожарам.

— Не слишком ли жирно для Казани? — задумчиво спросил Лев Алексеевич.

— Сергей Павлович считает, что начало массовой кирпичной застройки в Казани вызовет создания новых кирпичных заводов и не только. Через что снижение цен на строительные материалы и развитие экономики всего Поволжья и Покамья.

— Мне бы его оптимизм, — вяло улыбнулся Егор Францевич. — Дельцы просто поднимут цены на кирпичи, как только на них возникнет спрос.

— Это Сергей Павлович тоже упомянул, предложив таких вешать.

— Что простите? — закашлялся министр финансов.

— Вешать. — улыбнулся император. — Соглашусь, предложение радикальное, но здравое зерно в нем имеется. Он пишет, что, если сразу о том объявить, что тех, кто решит завышать цены или снижать качество станут вешать как разбойников, это просто будет не нужно делать. Люди испугаются загодя. Максимум одного-двух вздернуть, если усомнятся.

— Согласен, — улыбнулся министр внутренних дел, — есть в этом предложении здравое зерно. Но я, признаться, не ожидал от Сергея Павловича таких слов. Он же даже в Польше вел себя в высшей степени культурно. А тут такое…

Егор Францевич согласно кивнул.

— Что на Шипова нашло?

— Или кто… — скривился Николай Павлович. — Вы что-нибудь слышали о юном графе Льве Николаевиче Толстом?

— Нет, — честно ответил Перовский.

— А это не из-за него в нашей Академии наук переполох? — нахмурив лоб, спросил Канкрин. — Признаться, не помню уже точно, но, кажется какой-то Толстой фигурировал как соавтор статей Лобачевского. Говорят, что Михаил Васильевич Остроградский чуть не преставился. Бегал в бешенстве красный как вареный рак.

— Да? — удивился Перовский. — А я даже не слышал.

— Это едва ли кому-то было интересно вне узкого круга ценителей математики и близких к ней наук. Так что не корите себя.

— И как вам эти статьи? — поинтересовался император.

— Признаться, я не читал. Силы уже не те. Тот журнал я отложил, но пока не добрался. Медики требуют больше отдыхать. А дела министерства почти все силы и свободное время мое забирают.

— Егор Францевич, — по-доброму, можно даже сказать ласково, произнес Николай Павлович, — понимаю, что вам тяжело. Но с вас и так сняли всю рутину.

— Стар я… и болен. Как выжил — не ведаю. Но мыслю — недолго протяну. Понимаю ваши волнения, но… я слишком немощен и боюсь вас подвести.

— Давайте оставим сейчас сей разговор.

— Как вам будет угодно. — с почтением поклонился Канкрин.

— Итак, пожар в Казани. — вернулся к главной теме беседы император. — Сергей Павлович в своем письме прямо пишет, что эти идеи не его, а того самого юного графа.

— Николай Павлович, простите меня великодушно, но вы действительно хотите, чтобы мы сейчас обсуждали то, что предложил какой-то юнец? Егору Францевичу нездоровится и лишний раз его терзать…

— Вон письмо, — махнул император на стол. — С краю два листа. Берите их и читайте вслух. А вы, Егор Францевич, присядьте.

Перовский выполнил распоряжение императора.

Прочитал.

И удивленно на монарха уставился.

— Это какая-то шутка?

— Берите вон те листы и их читайте. Там характеристика, данная Шиповым на этого юношу.

Министр внутренних дел так и поступил.

Потом глянул на императора и произнес:

— Не верю.

— Чему именно вы не верите?

— Всему этому. Мне кажется, что Сергей Павлович нас разыгрывает.

— Остроградского он уже весьма недурственно разыграл, — едко усмехнулся Канкрин. — Однако, признаюсь, шума сейчас в обществе математиков немало. Все только и говорят о Лобачевском.

— И кто за всем этим стоит? — спросил Лев Алексеевич.

— Я надеялся, что это вы мне об этом расскажите, — улыбнулся Николай Павлович. — Впрочем, это второй вопрос. Я хочу знать все, что там в Казани происходит. Но осторожно.

— Разумеется, — кивнул Перовский.

— Теперь же возвращаемся к первому вопросу. Как поступать с предложением