Плюшевый: кулак - Сергей Александрович Плотников

— Вчера, — подтвердил я.

Хотя мы и путешествовали три дня, оказалось, что, если ехать от той деревни напрямую в поместье, добираться тут всего несколько часов. Мы провели в дороге пол-ночи, пользуясь долгим световым днем. Остановились отдохнуть только, когда уже совсем стемнело, двинулись в путь с первыми лучами солнца, и были в поместье сразу после завтрака.

— Ах, вчера… — проговорил лекарь уже с другой интонацией. — Ну что ж, давайте поглядим…

Он обследовал меня еще тщательнее, но уже гораздо медленнее, затем проговорил с легкой укоризной:

— Смотрю, юный господин не принимает пилюль, которые я выписал?

Орис чуть сконфуженно заметил:

— Тильда их ему не давала пока еще. На прислуге проверяет.

Интересно. Выходит, Тильда не доверяет мастеру Коону? Или руководствуется принципом «доверяй, но проверяй»?

— Понятно, понятно… — закивал Коон, ничуть не обидевшись. — Да, почему бы и не проверить, если есть время… Вот вердикт, мой господин: мальчик совершенно здоров.

— У него нет… признаков жара крови? — с тревогой спросил Орис. — Того, что убило моего отца?

— Ни малейших, — заверил лекарь. Потом уточнил у меня: — Скажите, эти немытые крестьяне наносили вам какие-нибудь раны? Хотя бы царапины?

— Нет, лекарь, — покачал я головой. — У меня даже синяков не осталось! — это я уже сказал хвастливо.

— Ну вот видите, — обратился лекарь к Орису мягким, увещевательным тоном. — Жар крови — это не болезнь, которой может заразиться даже здоровый! Чтобы он возник, нужна рана, через которую в кровь попадают мельчайшие частицы грязи. Пользуясь тем, что кровь есть питательная эссенция, грязь плодится там, порождая тем самым смертельный жар…

Ну точно, понятие о микробах существует. Раз «частицы грязи» плодятся, значит, живые.

— Да-да, знаю-знаю! — нетерпеливо воскликнул Орис. — Но… вдруг.

— Понимаю, мой господин, что вы обеспокоены, — кивнул лекарь Коон. — Но нет никаких оснований полагать, что случившееся с вашим отцом повторится с вашим сыном! А пилюли все-таки принимайте, мальчик явно вынужден последнее время слишком много трудиться! Столько подавленных эмоций в ребенке я давненько не встречал.

А лекарь-то неплох. Я еще в прошлый раз отметил, что он правильно диагностировал стресс, но в этот раз и вовсе превзошел себя. Да, эмоции мне приходится подавлять, это основа основ. Эмоции могут давать силу и часто дают. Но не в моем положении. Стоит мне задуматься о тех, кого я оставил и представить, в какую задницу там все могло без меня улететь… Или через что пришлось пройти старшему сыну, который в одночасье оказался главой большой и не самой беспроблемной семьи — с кучей бизнесов, завязанных на семейную собственность? А моим коллегам, друзьям и деловым партнерам? И это в условиях почти неизбежного горячего конфликта — а то и полноценной войны! Нет, лучше лишний раз об этом не думать.

Однако Орис слова лекаря почти что проигнорировал. В смысле, ответил нечто вежливое, затем схватил меня за руку и выволок из кабинета почти так же быстро, как и заволок. И в коридоре — сжал в объятиях!

Нет, серьезно, сжал прямо так, что я еле дышать мог. Прорывом сработала мышечная память: в голове всплыл эпизод, когда мне было года четыре. Вот маленький я тяну на себя дверь подъезда, не дождавшись идущего следом отца, бегу к горке, сопя, карабкаюсь на нее, вооруженный куском фанеры. Валенки скользят по укатанным до ледяной гладкости ступеням, так что лезу на коленях. Сажусь на фанеру, отталкиваюсь, блестящий лед летит навстречу, шапка съезжает на глаза — и слишком длинный ледяной след вывозит меня прямо под колеса неспешно едущего по улице грузовика. Резкий вопль, грузовик отворачивает в сторону, заезжая прямо в высоченный сугроб… Повезло, и водитель, и грузовик остались целы. Тогда мой настоящий отец схватил и сжал меня именно так, почти до боли. Да, нынешний я относился к могучей мускулатуре Ориса примерно как я-четырехлетка из прежнего мира к моему гораздо более худощавому и не столь впечатляюще накачанному настоящему отцу!

Это что, у меня ком в горле? Реакция тела. Или я начинаю действительно испытывать к Орису привязанность?

— Прости, сын, — прошептал Орис сдавленным голосом. — Я не должен был отправлять тебя туда одного… в первый раз. Прости.

— Ты что, пап… — пробормотал я, пытаясь обнять его в ответ. Какое там. Мои руки даже на шее его с трудом смыкались, что уж говорить о туловище!

— Просто… — Орис чуть отпустил меня. — Именно так погиб твой дед. Мастер-лекарь Коон знает, бабушка выписала его сюда как раз сразу после. До этого у нас был другой лекарь, горожанин, — Орис выплюнул это слово с раздражением. — Отец объезжал деревни с налогами, возник спор с крестьянами… Он вышел один против целой деревни, разметал их, конечно. Но кто-то успел воткнуть ему в ногу вилы. Он сгорел за пару недель от этой паскудной горячки! — последнюю фразу Орис почти прорычал. — Враги не смогли его уложить, даже эта шлюха из Школы Цапли не смогла его уложить, а гребаная горячка смогла!

Я отметил деталь насчет Школы Цапли — никогда про нее не слышал, в число наших соседских школ она не входила. И забавно, что Орис начал ругаться при сыне. Или в данном случае «шлюха» не ругань, а термин, обозначающий род занятий?

Но спрашивать Ориса об этом, конечно, не стал. Просто сказал:

— Пап, ну ты чего… Ну я же цел. Меня не задел никто. Никакого заражения… жара крови.

Даже оговорился, надо же.

Орис в ответ только сжал меня немного крепче.

— Если я тебя потеряю, малыш… — глухо проговорил он. — Если… лучше бы мне тогда и не рождаться!

Эти слова отозвались у меня в душе полным эхом.

А как бы я хотел, чтобы мой сын ответил мне в такой ситуации?

Орис согнулся в три погибели, чтобы обнять меня, поэтому, высвободив одну руку, я все-таки сумел дотянуться до его косматой головы. И осторожно погладил ее.

— Папочка… я тоже очень тебя люблю. Постараюсь быть очень-очень осторожным! Извини, что заставил тебя беспокоиться.

— Плюшевый ты все-таки, — почти всхлипнул суровый глава Школы Дуба.

…После того, как Орис расклеился, он в компенсацию мог повести себя как полный самодур и приказать все-таки уничтожить последнего оставшегося нападавшего, которому я уже пообещал место слуги. Да и деревню всю приказать перевешать, может, кроме совсем уж младенцев, а дома сжечь.

Однако, на мое удивление, Орис сказал почти равнодушно:

— Ты взялся с этим делом разбираться? Вот сам и решай. Только пусть мама одобрит. Но Тейна… Тейна казним! И сына его тоже. Ох ты ж