Царская дорога - Дмитрий Чайка

Речной порт Вавилона шумит день и ночь. Огромный город съедает столько зерна, что его везут сюда кораблями. Никакие караваны ослов не прокормят десятки тысяч человек, сгрудившихся вокруг священного храма Эсагила. Множество судов покачиваются на волнах, а по сходням тащат бесконечные мешки, которые найдут свой приют в огромных складах, принадлежащих царю, храмам и богатым купцам.

— Прибыли, господин, — произнес кормчий-ассириец. — Разгружайтесь побыстрее. Мне еще свой товар забирать.

— Уцур! — позвал Кулли слугу. — За хозяйкой сбегай!

Цилли-Амат прилетела быстрее коршуна, увидевшего в траве притаившегося зайца. Она так спешила, что даже волосы, убранные обычно под парик с золотой сеткой, сегодня всего лишь прикрыла цветастым платком. Ее желтоватые глаза были прищурены и полыхали молниями. Она была в ярости.

— Что случилось? — почтенная купчиха раздула ноздри крючковатого носа, как будто пытаясь унюхать запах неприятностей. — Почему ты повез шерсть рекой? Ты спятил, мой драгоценный супруг? Или ты в припадке немыслимой щедрости решил завалить золотом казну нашего государя? Да продлит Мардук дни его до скончания всех времен…

— Я потерял верблюдов, — махнул рукой Кулли, который устало опустился на тюк с товаром, который стоял на причале огромной небрежной горой.

— Как именно ты их потерял? — ледяным тоном спросила его Цилли. — Ты обронил их, когда толкался на рынке? Ты случайно выковырнул их из носа, когда очищал его от соплей? Или они выпали из кармана твоего канди? Ах, нет! Наверное, они выпали из того потайного кармана, что я пришила изнутри твоей набедренной повязки? Опять нет? Ты расскажешь мне, что происходит, или я должна тянуть из тебя каждое слово клещами палача?

Портовый писец, который держал в руке стило и свежую табличку, важно подошел к ним, и купеческая чета торопливо вскочила и поклонилась.

— Десятая доля! — надменно заявил писец, с глубоким удовлетворением оглядывая горы мешков.

— Прошу прощения, господин, — почтительно сказала Цилли-Амат. — Двадцатая доля. Этот товар поедет дальше, в Эмар. Он не останется в Вавилоне.

— Тогда двадцатая, — скривился писец. — Умные все пошли. Тащите его к весам. Долю казны оставите там, остальное убирайте, и побыстрее. Тут вам не склад.

— Да, давай сделаем, как он сказал, — рассеянно произнес Кулли и встал. — Я потом тебе все расскажу.

— Да ты спятил! — тихо прошипела Цилли. — Тебя что, по голове в этом Ашшуре били? Ты сколько возьмешь за эту шерсть в Энгоми?

— Втрое, — равнодушно пожал плечами Кулли.

— Так почему ты решил оставить ее здесь? — еще тише прошипела жена. — Нам ведь выгодней ее в Энгоми отвезти. Дай писцу подарок и заплати пошлину золотом. Тем более, что по вавилонскому курсу мы и с него тоже вдвое зарабатываем. Да что с тобой такое? Ты случайно не заболел? Или это сейчас не ты, и в тебя вселился злой демон-уттуку, который только притворяется моим мужем? Точно! Мой муж нипочем бы не сделал такую глупость! Ты — демон! Надо пойти к жрецу-ашипу, он изгонит его! Хотя нет… Он возьмет столько, что лучше я сама демона изгоню.

— Да не демон я, — попытался отмахнуться от нее Кулли, но было уже поздно.

— Я слышала молитву и запомнила каждое слово, — торжествующе сказала Цилли-Амат и забубнила. — Злой Уттуку, сын Ану, выйди из его тела! Да изгонит тебя могучий заклятием Энки! Да низвергнет тебя Шамаш в преисподнюю! Выйди через дверь как дым! Да не вернешься ты более в это жилище… Нет! В это тело!

— Да не буду я писцу золотом платить! — рыкнул на жену Кулли. — Я его хорошо знаю, он по полной цене не возьмет. Лучше серебром в кольцах. Ну, помнишь, теми самыми, где серебра всего половина.

Цилли-Амат обошла мужа по кругу, осмотрела его и с глубочайшим удовлетворением произнесла.

— Кажется, у меня получилось, и причем совершенно бесплатно! Там, правда, для завершения ритуала заговоренное масло нужно, жертвенный баран и деревянная фигурка демона. Но и так сойдет. Муж мой, возрадуйся! Демон-уттуку покинул твое тело! Ну не молодец ли я!

— Да лучше бы я был демоном, — вздохнул Кулли. — Я попал, как дрозд в сети. Слушай…

Примерно через час, когда пошлины за провоз были уплачены, шерсть погружена на собственный корабль купеческой семьи, а сами они сидели дома, попивая драгоценную настойку в сгустившей до полного мрака тишине, Цилли-Амат задумчиво произнесла.

— То, что у тебя забрали верблюдов — это и убыток огромный, и потеря лица для самого царя. Он-то, может, и войдет в твое положение, но кому-то придется виноватым остаться. И мне кажется, что виноватым окажешься именно ты. Не начнет же он из-за этого войну. Это ведь безумие какое-то. Хотя с драхмой согласна, это ты хорошо придумал. И с царем Шутруком тоже неплохая попытка была. Что будем делать?

— Хочу шайку арамеев нанять и верблюдов выкрасть, — хмуро ответил Кулли. — Ничего умнее я пока не придумал.

— А вот я придумала, — торжествующе произнесла Цилли. — С этой кражей вы все на кольях гнить будете. Нипочем через всю страну верблюдов не прогнать. Царские гонцы ко всем областеначальникам поскачут, а те перекроют дороги. Вас уже через три дня колесничное войско догонит и это… ты еще так затейно выразился… На ноль вас помножит, вот! Таблица, где написано, что ты можешь исполнять службу посла Таллассии еще у тебя?

— Да, — удивленно кивнул Кулли. — Она здесь лежит. А зачем она тебе?

— Пошли в нашу тайную кладовую, — горько вздохнула Цилли. — Нам придется изрядно тряхнуть мошной, муженек. Понадобится все, что есть.

— Ты решила навестить эламского царя Шутрук-Наххунте, моя дорогая? — удивленно посмотрел на нее Кулли. — Не слишком ли ты много хочешь вложить в это дело?

— Я чувствую запах больших денег, — потерла ладони Цилли-Амат. — Мы с тобой заработаем много кругленьких золотых статеров, муж мой. А заодно вытащим царских верблюдов и отомстим за наш позор. Ненавижу ассирийцев. Они когда-то увели в рабство мою тетку и разграбили товар в отцовской лавке. Они должны узнать, каково это — обижать честных купцов. И я самой Иштар клянусь, они это узнают.

— Отдохнуть немного хочу, устал, — хмуро сказал Кулли. —