Испытание огнем - Август Туманов

Они не ответили. Тот, что со спиралью, начал поднимать руку. Длинные пальцы. Ногти странного серого цвета. В воздухе ещё больше запахло горелым.

В этот момент лифт наверху щёлкнул — Нина Семёновна добралась.

Человек со спиралью наклонил голову и открыв рот, начал издавать какие-то странные шипящие звуки. Белки его глаз начали то ли краснеть, то ли излучать какое-то красноватое свечение. Но мне почему-то не хотелось дожидаться окончания его манипуляций. Рука сама полезла за спину.

«Ребят из вашего цирка я уже встречал. И мне, честно говоря, не понравилось», —мелькнула мысль у меня в голове. А моё тело тем временем, сделало широкий шаг влево, развернуло корпус и от всей души приложило монтировкой в вытянутой руке по чёрному капюшону с иллюминацией внутри. Красный свет мгновенно погас, а владелец спирального ожога под капюшоном осел на пол. Его коллега замер на секунду — я даже увидел, как его серые пальцы дёрнулись в странном жесте, будто пытаясь что-то нарисовать в воздухе. Но потом изменил своё решение и бросился вперёд с неестественной для человека скоростью. Я отпрыгнул в сторону почтовых ящиков, пропуская его рывок. Скрюченные пальцы капюшона впились в штукатурку, оставив три чёрные полосы. Пока он вытаскивал свои когти, я зарядил монтировкой по его затылку. Тело обмякло и повалилось на пол.Посмотрел по сторонам, прислушался. Тишина. Никак стоял у лифта и размахивал своим хвостом, глядя на меня. Подумал, что ему понравилось увиденное.

Я замер, сжимая монтировку, и ждал подвоха. Однако поверженные лежали неподвижно. Не то чтобы без сознания — скорее, как выключенные приборы.

Достал телефон — 15:47. Где-то за стеной слышался детский смех. Хм, у кого-то обычный весенний день. И только рядом со мной в подъезде валяются двое странных парней с выжженными спиралями на лицах.

Схватил первого за ноги — тело оказалось довольно лёгким, будто полупустым внутри. Выволок во двор, свернул налево, бросил на площадке у ближайших мусорных баков. Со вторым было сложнее — он вдруг дёрнулся, когда я тащил его по ступенькам. Я замер, готовый снова пустить в ход монтировку, но он лишь безвольно обмяк.

Когда последний «мешок» оказался на асфальте, я опустился на лавочку. Руки подрагивали. Во рту пересохло.

Никак тщательно обнюхал лежащих людей в чёрном, вернулся и устроился у моих ног, внимательно следя за ними.Прохожие шли мимо, даже не глядя в их сторону — будто там лежали обычные пакеты с мусором.

Я поймал себя на мысли, что машинально щупаю монтировку за поясницей. Эти ублюдки играли по старым правилам — запугивание старух, поддельные документы, «случайные» пожары. Знакомый почерк неспокойных 90-х, только теперь под маской респектабельности.

Если они работают по старым схемам, значит, понимают старые аргументы, мелькнуло в голове.

Вспомнился дядя Жора из моего дальнобойного прошлого — седой волчара, трижды отсидевший. «Любой спор, Стась, это торги. Только ставки — жизни. Хочешь выиграть — подними цену за свою».

Я мысленно прикидывал варианты:

Найти их слабое место — но для этого нужно время.

Запугать — бесполезно, они сами успешно пугают.

Предложить сделку — но старухина квартира явно не главный приз.

Оставался четвёртый путь — старый, как мир: показать, что я не просто случайный родственник. Что за мной стоят какие-то люди. Что эта бабушка теперь под защитой тех, кто знает правила и играет по ним, но с большими козырями.

Прошло минут десять, прежде чем один из них зашевелился и постанывая присел. Я не спеша подошёл к нему и остановился в паре шагов.

— Слушай меня внимательно, погорелец. Я понимаю, что вы оба никто и говорить с вами не о чем. Мне нужен тот, кто послал вас сюда. Скажи ему, что буду ждать в интересующей вас квартире. Ты меня услышал?, — я для уверенности восприятия слегка толкнул его носком своего кроссовка в бедро.

Тот скривился, сплюнул вязкую слюну и начал бормотать что-то типа:

— Мы яркие угли, которые ты не затушишь!

Я показал ему монтировку и спросил:

— Ты всё запомнил?

Он молча кивнул и поправил капюшон на голове. Развернувшись, я направился к подъезду. Прошёл чуть дальше и сел на лавочку у раскидистого куста сирени, что рос у подъезда напротив. Со стороны мусорных баков меня видно не было. Никак запрыгнул и сел рядом.

Минут десять ничего не происходило. Потом из-за мусоросборника появились два знакомых силуэта. Один тащил другого, закинув его руку себе через плечо. Теперь ничего угрожающего в них не было. Помятые, грязноватые личности, типичные представители городского дна. Пройдя к углу одного из домов, тот, что остался более дееспособным, усадил своего приятеля на газон, вынул у него из внутреннего кармана телефон и принялся, судя по движениям рук, искать нужный номер. Найдя, набрал его и начал что-то излагать, активно жестикулируя свободной рукой. Потом убрал телефон в свой карман, взвалил на плечо покалеченного товарища и куда-то побрёл.

— Ну ладно, ждём-с, — сказал я сам себе и тоже вынул телефон.

— Нина Семёновна? Это Стас. Поставьте, пожалуйста чайник, я подойду минут через десять.

***

Фарфоровый стакан с позолотой был горячим в моих руках. Чай пах мятой и чем-то ещё — может, пылью с этих старых сервантов, заполненных хрустальными рюмками и фарфоровыми слониками, а может это была всего лишь какая-то вариация бергамота. Уточнять у хозяйки почему-то не хотелось. Нина Семёновна подлила мне кипятку из эмалированного чайника, и пар заклубился между нами.

— Ты слышал, сынок, про чёрную «Волгу»? — спросила она вдруг, поправляя платок на плечах.

Я усмехнулся: — Ну, байки всякие ходят. Будто бы она людей забирает...

— Не байки, — резко перебила она. Глаза, ранее слегка мутноватые, стали острыми. — Я сама её видела. Впервые — ещё в семьдесят третьем.

Она отхлебнула чаю и поставила стакан с лёгким звоном.

— Тогда все шептались. Особенно таксисты — они первыми заметили. Машина без номеров, стёкла затемнённые, как сейчас говорят, тонированные. Двигатель почти не слышно. Днём её редко видели, а вот ночью... — она провела пальцем по краю блюдца, — ночью она будто из воздуха появлялась.

Я наклонился ближе: — И что, правда кого-то забирала?

— Троих только в нашем районе, — прошептала она. — Первым, Витьку с часового завода. Все