Испытание огнем - Август Туманов

Она замолчала, глядя куда-то мимо меня.

— А потом?

— Потом машина исчезла. Лет на двадцать. Думали, навсегда. — Она резко встряхнула головой. — А три года назад снова появилась.

В комнате стало тихо. Даже часы на стене будто притихли.

Я хмыкнул, но старуха не улыбнулась в ответ.

— В прошлом году, — продолжила она, понизив голос, — у моей подруги Лидки внучку забрали. Девчонка, Катюшей звали, с института возвращалась. Позвонила, говорит: «Баб, за мной машина чёрная едет». Лидка ей: «Беги!» А Катя: «Да нет, баб, уже не успею...»

Нина Семёновна замолчала, потягивая чай. Рука у неё дрожала.

— И? — не удержался я.

— И всё. Больше Катю никто не видел. Милиция искала. Ни следов, ни тела. А через неделю Лидка мне звонит, вся в истерике: «Нин, я её видела!» Говорит, идёт ночью мимо парка, а там — чёрная «Волга» стоит. И в окне... Катя сидит. Только лицо не её. Совсем не её.

Я почувствовал, как метка на ладони кольнула.

— Может, показалось?

— Лидка умерла через месяц. Сердце. — Нина Семёновна поставила стакан на блюдце. Звякнуло. — А вчера...

Внезапно раздалась трель дверного звонка. Нина Семёновна вздрогнула, да так сильно, что фарфоровое блюдце соскользнуло со стола и разбилось. Осколки танцующей звёздочкой раскидались по полу, а звонок не унимался, звуча всё настойчивее.Я поставил стакан с недопитым чаем и сказал ей:

— Все нормально. Оставайтесь здесь, я открою.

Вышел в прихожую и резко открыл дверь.

На пороге стоял здоровенный детина с выбритым наголо черепом и роскошной чёрной бородой. Можно было бы принять его за бандитского бригадира прошлых лет, но роскошный пиджак из дорогой итальянской ткани с аккуратно торчащим белоснежным платочком из верхнего кармана навевал мысли об успешном менеджере крупной преуспевающей компании.

Детина мрачно ощерился и повёл плечами. Скользнув по нему взглядом, я заметил, что его правая рука была в чёрной кожаной перчатке, а кожа кисти левой напрочь изуродована шрамами от ожогов, как будто в этой самой преуспевающей компании именно он таскает для кого-то каштаны из огня. Хотя, может быть, так оно и было. Пахнуло горелым мясом. Но, возможно, это у меня воображение разыгралось.

— Мне с точки сообщили, что тут появился кто-то... необычный. Ты кто такой и почему срываешь нашу сделку?, — посетитель пропустил любезности и перешёл сразу к делу. Голос его неприятно скрежетал как камень по металлу. В уголке рта дёргалась едва заметная нервная жилка.

Я показушно расслабился, прислонившись к дверному косяку. — Двоюродный внук, — я намеренно сделал голос глуше, придав ему лёгкую хрипотцу выпивохи. — Твои юристы крупно лажанулись, брателло. Теперь бабушка под надёжным крылом. — Я показал зубы в улыбке, которой научился у дяди Жоры.

Здоровая рука в перчатке вынула телефон. Пальцы с обожжёнными суставами пролистали галерею:— Что тут у нас из последнего? Вот, смотри. Марь Ванна, соседний дом, тридцать пятая квартира... Теперь её квартира украшает наше портфолио. — после этих слов он смачно щёлкнул языком. — А вот Антон Петрович так трогательно просил вернуть его в город. Даже заявление написал., — он показал снимок какого-то документа. — Видишь, как дрожала рука? А это уже наши врачи подписывали...

Телефон повернулся — фото Нины Семёновны крупным планом.— Мы столько вложили в эту сделку...— На экране мелькнули цифры. —Устранение помех, конечно, неприятная, но учтённая статья расходов.

Громила вдруг улыбнулся, показав идеальные виниры:— Кстати, наши стоматологи делают посмертные слепки зубов бесплатно. Для опознания. Может, твоя бабка всё-таки подпишет договор? Сделка была практически готова к оформлению. А теперь мне проще ликвидировать помеху. Прислать, например, людей и закопать такого нежданно дерзкого внучка вместе со старухой. Назад уже не отмотать, — он произнёс это так спокойно, будто обсуждал доставку мебели. В его глазах не было ни злости, ни раздражения, только холодный расчёт, как у бухгалтера, подсчитывающего убытки.

Я медленно выпрямился и внимательно посмотрел в его глубоко посаженные блёклые глаза.

— Чтобы меня зарыть твоей не выросшей копалки будет мало, дружище. Вижу ты откровенен со мной. Это отлично. Тогда давай всё сделаем по-взрослому, в старых добрых традициях. По Питницкому шоссе отсюда в Мутино есть съезд налево к старому бетонному заводу. Знаешь его? Отлично. За ним есть хороши-и-ий такой пустырь. Завтра в семнадцать. Сообщи старшим. Решать по этой сделке будет мой... крёстный. И только с ними. Тогда и посмотрим кто, куда и что будет мотать. Сам можешь не приходить. Нервы сэкономишь. И памперсы. И, кстати, передай ещё, что стрелка будет без стволов. По красоте. Как в лучшие годы.

Его глаза расширились — чёрные зрачки как будто проглотили радужку. Всего на секунду. Но этого хватило. А потом на его лице наконец появилась эмоция — лёгкое недоумение, сменившееся чем-то вроде уважения. Он медленно достал из кармана серебряный портсигар, достал сигарету, но не закурил, просто покрутил между пальцев.

— Ты хоть понимаешь, с кем связался, внучек? — он произнёс это почти с сожалением, одновременно сминая сигарету в своей обожжённой ладони. Табак посыпался на пол, смешиваясь с пылью у порога.

Я ухмыльнулся, глядя ему в глаза:

— Вот завтра и узнаю.

Дверь я закрыл, не дожидаясь его ответа. Через толщину дерева почувствовал, как он замер на месте на несколько долгих секунд. Потом послышались тяжёлые шаги и звук закрывающихся дверей лифта.

Я прислонился к косяку, вдруг ощутив всю тяжесть собственного блефа. Какого хрена я несу? Но монтировка холодом проступала через ткань, напоминая: иногда старые методы работают гораздо лучше новых. Хотя бы потому, что в них верят такие вот бородатые мажористые дровосеки в дорогих пиджаках.

Когда я вернулся в кухню, Нина Семёновна дрожащими руками разливала по фарфоровым стаканам свежий чай. Чайник подрагивал, цепляясь за стенки посуды.

Глава 11. Проверка на дороге

Я тяжело опустился на прохладное сиденье «Калины», ощущая, как потная спина прилипает к потёртой ткани обивки. Задумчиво провёл ладонью по рулю. В салоне пахло бензином, старым кожзамом и едва уловимым металлическим запахом — возможно, от нагретой на солнце приборной панели.

Никак забрался на переднее пассажирское сиденье, когти цокнули по пластмассе. Поворочался, устраиваясь поудобнее. Даже попытался что-то рыть