Гибель титана - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Анира Т’Кейранн медленно выдохнула. Внутри неё шевельнулась тень облегчения, но поверх неё мгновенно наложилось чувство тревоги. Она прекрасно помнила этот голос по связи – тяжёлый, маслянисто-медленный, с презрением и самодовольством, которым этот священник из Империи работорговцев буквально плевал в её лицо. Особенно в тот момент, когда на экране возникла лоснящаяся физиономия – жирная, поросячья, с блестящими глазами и подрагивающими щеками.

“Ты будешь моей рабыней. Я прикажу привязать тебя к трону и заставлю служить, как подобает твари из дикого клана…”

Она помнила каждое слово. Она запомнила его лицо. Священник их культа – надменный, разжиревший паразит, прикрывавшийся титулами и правами, купленными за кровь и страх. Он говорил с мостиком напрямую – и сигнал тогда шёл именно с линейного крейсера. Это было подтверждено. Тогда, во время их захвата, именно оттуда исходила связь. Но теперь…

– Подтвердите. Этого жирного ублюдка нет на борту? – Всё же уточнила она, слегка нахмурившись.

– Нет, командир. Ни в капитанской каюте, ни в резервных капсулах. Мы нашли его личный гравипульт, и даже жреческий медальон. Но тела – нет. Он исчез. Как и большинство командования.

– Подробности по другим судам?

– Тяжёлый крейсер – та же картина. Система управления полностью выведена из строя. Следы боя. Тела – в разной степени фрагментации. Некоторые как будто… Сожжены ударами плазмы. Другие – словно испарены. И всё равно: ни одного выжившего. Ни одного офицера, которого мы опознали бы как тех, кто отдавал приказы. Кто-то… кто-то очистил их. До основания.

Анира медленно отступила от командного поста и подошла ближе к центральному экрану. В свете проекции её лицо казалось бледнее обычного. Тени от обломков внизу будто рисовали на её коже зловещие знаки, как от далёкого пожара.

– Понятно. Отступайте. Не трогайте ядра, пока не будет чёткого анализа остаточной активности. Пусть группы извлекут энергоячейки, гравитаторы и подходящее для ремонта. Остальное – позже. Конец связи.

– Принято. Возвращаемся.

Сообщение оборвалось. Мостик вновь погрузился в напряжённое молчание.

“Итак…”

Капитан медленно перевела взгляд на второй экран, где всё ещё сохранялось замороженное изображение молодого незнакомца. Он сидел спокойно, облокотившись на подлокотник кресла, глаза его были чуть прищурены, губы плотно сомкнуты. Тот же самый взгляд, что она увидела впервые – ледяной, прозрачный, голубой, как поверхность замёрзшего озера под звёздами. Ни одна раса в этом секторе не имела таких глаз.

“Он не отсюда.”

“Он не из их мира…”

И тогда, как ударом, её пронзила мысль, от которой у неё пересохло во рту:

“Выжившие… не на обломках. Они на его корабле. Он забрал их.”

“Но зачем? Почему только они? Почему не нас?”

Она ощутила, как на секунду всё в ней замерло – не от страха, но от оглушительного осознания масштаба. Он не только уничтожил рейдовую группу работорговцев. Он взял пленных. Тех, кто унижал и мучил, тех, кто хвастался своей безнаказанностью.

“Что ты сделал с ними, незнакомец?”

“Ты судья?.. Или палач?”

Она не знала. Но он был здесь, и сейчас словно всё также не мигая смотрел на неё, всё также не отводя взгляда.

По мере того, как экипаж возвращался с этих обломков, атмосфера на мостике становилась всё тяжелее. Первые видеопотоки, переданные с визоров шлемов техников и разведчиц, начали транслироваться на вспомогательные экраны. Голограммы в углу тактической проекции ожили. Картинки с разбитых кораблей работорговцев развернулись перед женщинами, как главы из жуткого предания, запечатлённого не словами, а мёртвыми формами, искалеченным металлом и пеплом.

На первом экране – центральный ангар крейсера. Когда-то горделивый и просторный отсек, с выгравированными символами культа на стенах. Теперь – догорающий саркофаг, где остались лишь чёрные силуэты тел, вдавленные в стены от мощной взрывной волны. Кое-где уцелели куски роскошных нарядов – жреческие накидки, покрытые кровью, или обугленные фрагменты униформы.

На втором – медицинский отсек, превращённый в камеру пыток. Стены покрыты потёками, которые уже не поддавались анализу: кровь, внутренние жидкости, сожжённые остатки тканей. А рядом – выжженные тени, словно кого-то испепелили мощнейшей вспышкой энергии прямо в кресле. Ни остатков оборудования, ни медицинских дронов – только обугленные следы и тишина, такая же тяжёлая, как плита на могиле.

На третьем – каюты командования. Пустые. Ни тел, ни личных вещей. Только разлетевшиеся обломки мебели и прогоревшие следы на полу. Одну из дверей, судя по снимкам, просто вырвало из петель и выбросило в коридор, как картон.

В зале совещаний – остатки своеобразного пиршества, где прямо на столе лежали обугленные трупы. Кто-то пытался встать, кто-то застывшим лицом смотрел в потолок, который теперь зиял дырою, словно сама кара небес ударила прямо сверху. Всё было немым воплем боли, страха и гибели.

Молчание на мостике было почти осязаемым. Никто не осмеливался комментировать происходящее. Даже те, кто обычно отпускал язвительные фразы, теперь сидели, вытянувшись, с напряжёнными лицами и сжатыми губами. Даже боевой офицер Лавенна, старый ветеран многих сражений, лишь качала головой и молчала. Рядом, в тактической ячейке, оператор визуализации выключила звук совсем. Она не хотела слышать, как скребутся рухнувшие переборки или падают фрагменты тел.

Сама же Анира стояла в самом центре мостика, руки сцеплены за спиной, взгляд неподвижен. Но даже она ощущала, как мурашки бегут по спине, словно ледяной коготь провёл вдоль позвоночника. Это было не просто уничтожение. Это было показательное искоренение, полное и бесповоротное.

………..

Работа по разбору разбитых кораблей шла полным ходом. Два челнока, что вылетели с борта корабля Королевства Эриш, уже несколько циклов назад пристыковались к мёртвым тушам линейного крейсера и его эскорта. С корабля на корабль перекидывались грузы. Панели, стабилизаторы, резервные контуры щитов, бортовые ИИ (те, что уцелели), рабочие узлы энергетики. Всё, что могло пригодиться для ремонта – всё, что ещё не было обращено в пепел. Станции-технодроны сновали по внешнему корпусу крейсера, словно саранча, медленно возвращая жизни скелет боевой машины.

На главном экране мостика отображались тактические карты, списки добытых модулей и ленты видео от инженерных камер. Среди них были и съёмки изнутри разрушенных кораблей Империи работорговцев. Они пугали своей откровенностью.

Каюты офицеров были роскошны – обшитые кожей панели, массивные гравированые столы, даже музыкальные системы, которые кто-то не выключил, и теперь они дико продолжали играть исковерканные звуки над мёртвыми. Но сами каюты уже напоминали расчленённые гроты, разорванные ударами чего-то невообразимого. Кровь на потолках, выбитые двери, раздробленные доспехи. Все тайники вскрывались вручную – автоматические анализаторы отказывались работать, обнаруживая следы