Долина Зерпентштайн - Саша Левашов

её отец, – заметил Бернар, поднимая руку. – Наверное, ты много чего о нём наговорил, да? А так выкажешь ему уважение, дань памяти. Всего-то статую изваять – ты же кудесник, чего тебе стоит?

Оддбьорг в ответ закивал, задумчиво гладя длиннейшую бороду.

– Она придёт сюда, увидит всю эту красоту, – продолжал добивать его легендарный мастер нежных дел. – Вы извинитесь друг перед другом, скажете что-то хорошее и, эм, уйдёте в Тот мир. Мы вам похороны проведём! Я знаю, ты хочешь тихие и умиротворённые, да? И ваша история здесь закончится. Вся эта тяжба бесконечная…

Тут гном резко поднялся и снёс свою каменную башню на пол. От неожиданности Нисса вскрикнула, а Ганса захватил приступ кашля от поднятой пыли.

– Лофатак. – Оддбьорг протянул полуэльфу мощную ледяную ладонь.

«Лофатак» – это «рукопожатие» на гномьем, то есть договорённость. Дворфское общество и сейчас, и многие века до того во многом строится на простых рукопожатиях. Они не заключают письменных концессий с полусотней подпунктов, но лишь протягивают ладонь и говорят «лофатак». Такое обещание часто может оказаться серьёзнее иной грамоты с печатью, ведь нет для гнома участи страшнее, чем прослыть «фифлем», ненадёжным дураком.

– Сделаю я статую, – заверил дворф. – Только у меня камня нет.

– Как это нет? – не понял Бернар, пожимая его руку. – Тут же столько…

– Нужен змеевик, она другой не примет точно. У неё бзик.

– А где его взять? Мы принесём!

– Смотри. Внизу в долине есть рудник, где его добывали. Шахтёры оставили в нём один или два крупных блока – их для статуй и готовят. Если рано утром отправитесь, к вечеру, думаю, успеете вернуться. Однако он тяжёлый, конечно…

– Ничего, – вставила Нисса, которую тоже охватил энтузиазм. – У нас Вмятина есть, он точно дотащит.

– Зависит от его габаритов и плотности, – подтвердил автоматон.

Оддбьорг оглядел свою пещеру, скрывавшую во тьме труды последних трёхсот лет:

– Неужели она наконец сюда придёт?

Бернар положил ему руку на плечо.

Глава, в которой герои спускаются в заброшенный рудник и открывают второе дно долины

Не тот смелый, кто смелый, а тот, у кого хряпа больше.

Крагхраг Мудрый, Самый Великий Орочий Царь

Все мы хорошо знаем этих первопроходцев. Им только дай понятную цель, лишь нарисуй крестик на древней карте – они тотчас помчатся в неведомые турлы, хоть в самое жерло вулкана, убивать дракона!

А Луна проследит их путь, затаившись. Заточит свой серп, белеющий в ночи…

И что, разве первопроходец так наивен, что тут же сгинет? Вовсе нет. Он смел, но неглуп. Он скор, но осторожен. В ночи он не спит – считает угрозы, продумывает план, сомневается, тревожится, думает, думает…

А Луна, наклонившись, ухмыляется, не торопится, ждёт. Тонкие ниточки жизней обладают собственной волей. Причудливо извиваясь, тянутся они к свету своей судьбы и, наконец, отрываясь от земли, взлетают – как будто ползут прямо по воздуху. Там, в холодной вышине неприветливого неба, они сами, натянувшись струнами, заскрипят о лезвие трагической концовки.

Но что мы каркаем нашим героям неприятности, будто зловредный Гансов ворон! Пожелаем им удачи.

Отряд заночевал в пещере Оддбьорга. Ниссе удалось сбавить лихорадку Ганса и облегчить кашель, но выглядел эрудит скверно. Ничего! Лишь день грядущий продержаться, а здоровье – потом. Истианцу не спалось. Одержимый идеей достать этот чёртов камень с рудника, он встал ещё до первых лучей Хютера и вышел из пещеры под тусклый цвет звёзд, уступавших небеса рассвету.

Кашляя и кутаясь в плащ, Ганс достал символ Истэбенэль, миниатюрную серебряную астролябию, и принялся скрупулёзно измерять расположение нужных созвездий. Это не было гаданием, как пояснил бы сам книжник, – таким занимаются оракулы-лунарии[33]. Но астрономы, посвятившие не один год звездочтению, при помощи одной астролябии могли прикинуть темпус, благоприятствующий тем или иным свершениям. Эрудиция Ганса распространялась на астрономию в меньшей степени, но это не помешало ему заключить, что наступающий день прекрасно подходил для восстановления разрушенного брака двух трёхсотлетних призраков.

Воодушевлённый, он поторопился разбудить остальных, и первопроходцы охотно отказали себе в добром сне. Цель прояснилась, крестик на карте начертан: достаньте с рудника заготовку для каменной статуи. Задача понятна. Так чего же ждать? Первопроходцы хотели вернуться до темноты и повторно переночевать здесь же ради удобства.

Их подгоняли боги. Истэбенэль поведала Гансу звёздами удачный темпус, а Мельнанэт торопила, бодро прыгая ручьём по камням: давайте, давайте! Верните весну в эту долину! На западе грохотала далёкая гроза – это Акмэ обещала грядущую бурю: быстрее, быстрее! А где же Луна? Так вот же, приглядитесь: её тонкий серп коварно выглядывал из-за плеч горных склонов. И рассветный Хютер, недоверчиво бдивший, окрашивал Луну кровавым багрянцем, словно бы на что-то намекая. В общем, мир готовился и ждал от первопроходцев свершений, и лишь Фрр-Фрр, очага хранитель, тихо просил первопроходцев подождать.

Он шептал треском костерка, на котором Бернар сварил кашу на завтрак. Беличий бог силился окутать первопроходцев уютом, утянуть обратно в мирный сон теплом постели… но нет. Спальники быстро скрутили и упаковали, очаг спешно закидали снегом и отправились покорять подземелья, выполнять задачи и справляться с трудностями.

Скорее, скорее! Никто не слушал бога мира и сострадания. И мало кто считал его богом. Так, божество, добрый дух, хранитель дома. Ведь голос его был тих, а значимость столь невелика, что ретты порой забывали даже имя Фрр-Фрра. Сами посудите: что он мог подсказать им? «Выспитесь как следует, друзья»? Пха!

Пока у первопроходцев оставалось мясо, медведь соглашался на любую услугу. Он проводил экспедицию до рудника кратчайшим путём, как можно скорее. Потому до цели они добрались уже в первой четверти дня, что Бернар посчитал отличным результатом. Все так сосредоточились на марше, что не заметили красной Луны. Все, кроме бельчонка Чкт-Пфчхи. Раз обратив на неё внимание, он теперь опасливо озирался, когда багряный серп вновь показывался меж елей и скал. Мельтиец ведал немало тревожных пророчеств, связанных с красной Луной, от которых шерсть на хвосте вставала дыбом.

Посёлок у рудника представлял собой всего пяток зданий, брошенных на произвол судьбы. Время обглодало их до самого основания, хотя самый крупный дом всё же сохранил свои толстые каменные стены и даже лунное стекло в окнах. Нисса заверила, что это здание Гильдии горных дел. С постройками соседствовал покрытый снегом холм – отвал из отработанной бесполезной породы, от которого деревянные рельсы, сгнившие до чёрной трухи, вели прямиком в штольню.

Шахтёры забрали с собой решительно всё, даже вагонетки, но