Потерянные крылья - Морган Дэйл

Олдридж присаживается на подлокотник свободного кресла и делает следующий ход, пока Джейсон наблюдает за ними из-под полуприкрытых век. Его серые волосы в полнейшем беспорядке, и рука, их ворошащая, не делает картину лучше. Кристофер обращает внимание на Джейсона лишь краем глаза. Почему-то, когда тот оказывается в непосредственной близости, становится как-то спокойнее.

Сейчас Кристофер чувствует себя так, будто каждый вечер его жизни должен проходить именно так: за шахматной партией с сильным противником, пока Джейс скучающим взглядом наблюдает за ними, совершенно не заинтересованный игрой.

Через пару минут Крис садится в кресло как следует, устав сидеть на ручке. Он переставляет очередную фигуру. Сейчас он проводит наступление. Белые фигуры исчезают с доски, но стоит ему произнести «шах», как ситуация в мгновение меняется. Кристофер, уничтожающий оборону противника, совсем не заметил, как сам идет прямо в капкан. Попался, и теперь вся игра буквально за пару ходов разворачивается в пользу противника.

Ход, и еще один. Крис ощущает, как контроль выскальзывает из его пальцев. Бесплодные попытки вернуть преимущество лишь усугубляют положение. Шахматы словно война. Каждый стремится к победе, но рано или поздно один сожрет другого.

– Шах и мат.

Крис вскидывает руки, демонстрируя, что сдается. Изекил улыбается, и эта улыбка заставляет забыть о проигрыше. Если каждый раз будет видеть такое выражение, он готов к каждому проигрышу, который его ждет. Джейсон скептически наблюдает за ними.

– Давно у меня не было такой хорошей шахматной партии.

– Я проиграл.

Кристофер фыркает и закатывает глаза.

– Но очень благородно с твоей стороны подсластить горький проигрыш сладкой пилюлей.

Изекил качает головой, но ничего не говорит. Крис ловит на себе его заинтересованный взгляд.

– Итак, Джейсон уже согласился присоединиться к охотничьему отряду. Его волчьи инстинкты будут как раз кстати. Что насчет тебя?

– А что насчет меня?

– Что ты умеешь?

Кристофер задумывается. Что он умеет? Много всякого, на самом деле, но вряд ли хоть что-то из этого может быть полезно. Он – образец элитарного воспитания. Много теории, искусств, экономики, политики, но никаких практических знаний. Кем бы он ни был для своей семьи, его все равно окружали слуги, которые стирают, готовят, убирают.

– Вижу, тебе сложно. – Изекил понимающе кивает, а потом пересаживается за рабочий стол и смотрит на кипы бумаг, которые заполняют буквально весь стол, не оставив на нем пустых мест. – У меня есть для тебя предложение.

Кристофер поднимает голову. Он не перебивает, ему и правда интересно, что собирается сказать Изекил.

– Мне нужен секретарь. Как видишь, бумаг много. У Эллиота достаточно работы и кроме них. Что думаешь?

Крис крайне удивлен. Он только появился здесь, а его допустят до бумажек? Не то чтобы он собирался устраивать какой-то переворот, но все же не слишком ли опрометчиво будет вот так ему довериться? В голову тут же приходит их шахматная партия: заманить поближе и уничтожить. Так Изекил поступает с врагами? Обольстительно улыбается, сражает обаянием и позволяет подойти достаточно близко, чтобы вонзить в них острые ядовитые клыки?

– Я согласен.

С бумагами Кристофер обращаться умеет: его младший брат часто ленился сам делать то, что поручал ему отец, так что для Криса не было чем-то необычным разбираться в макулатуре. Подставлять Изекила он не планирует. В этом нет никакого смысла, так что бояться возможных острых клыков этого Аполлона ему навряд ли нужно.

Джейсон недовольно морщится, Кристофер замечает это лишь краем глаза. Спрашивать сейчас немного неуместно, так что он решает отложить разговор на момент, когда они останутся вдвоем.

– Джейс настоял на том, чтобы вас поселили рядом, так что я дал вам одну комнату. Хотя, сами понимаете, до комнаты там далеко. В любом случае все постельные принадлежности есть. Потом, если хорошо попросите Дэвида, он сделает вам какую-нибудь мебель. Он у нас занятой и всякой ерундой заниматься не любит, а помощников у него маловато. В общем, отдохните как следует, Джейсон уже знает, куда идти.

Они поднимаются почти синхронно: оба устали и, очевидно, чертовски хотят спать, так что долго упрашивать их не нужно. Быстро попрощавшись, они покидают «административное» здание, в котором, судя по всему, Изекил и живет. Они идут вверх по каменным ступенькам на одну из веранд, выбитых в скале.

– Почему ты был таким недовольным? – Крис опирается на трость, второй рукой он решает вцепиться в Джейсона на случай, если все же не удержит равновесие. Упасть и сломать себе шею никакого желания нет.

– Когда?

Кристофер морщится: Джейсу не идет делать вид, будто он ничего не понимает.

– Когда я согласился на предложение Изекила.

Джейс останавливается и оглядывается на Кристофера, хватая его за руку, – повезло, иначе столь резкий разворот закончился бы его безнадежным падением.

– Мне не нравится Изекил.

Это странное признание; мог ли хоть кто-то еще в этом городе сказать, что им не нравится златовласое божество? Даже Кристофер не может.

– Почему?

Крис проходит в пещеру, по стенам которой висят масляные лампы, освещающие проход. Они плутают совсем недолго: два поворота направо и один налево. Деревянная дверь прикрывает проход в тупик. Все это время Джейсон молчит. Крис его не торопит, но внутри поднимается глухое раздражение: волк ведет себя странно и объясняться явно не планирует. Они забирают лампу из коридора и закрывают дверь. Внутри импровизированной комнаты находятся два комплекта постельного белья.

– Потому что он человек.

Ответ выбивает из колеи. Крис, который уже начинает копошиться в мягком одеяле, останавливается, замирая. И все? Кристофер поворачивается к Джейсону, чтобы сообщить ему, что он чертовски предвзят, но в его темных глазах горит столько ненависти, что начинает казаться, что отблески лампы в черной радужке стали ее видимым воплощением. Крис отшатывается. Он помнит эту ненависть. Такая же, как в тот день, когда они встретились.

Сердце испуганно замирает лишь для того, чтобы бешено забиться секунду спустя. Ощущение, словно ничего не изменилось, бьет под дых, заставляет отшатнуться от Джейсона. Тот моргает и встряхивает головой, замечая, что Кристофер готов к побегу в любую секунду.

– Прости, напугал?

– А сам как думаешь, придурок? С чего вообще такая ненависть? Да ею захлебнуться можно!

Джейс склоняет голову к плечу. Ненависть, словно дикий зверь, уползла с поверхности, но никуда не делась – это Крис может сказать точно, он чувствует ее след, липкий и ядовитый.

– С того, что люди – куски дерьма. Единственное, что их заботит, – собственная шкура и удовольствие.

– Не все люди такие!

– Все! Никто из этих «хороших и правильных» не помог мне, когда собственная мать меня продавала, никто из них не вытащил меня или сотню других детей из того адского места,