Адвокат вампира - Елена Комарова

и подвергли проверке всеми возможными реактивами, просмотрели под самым мощным увеличением, изучили каждый дюйм и истолковали каждый символ, украшавший простой внутренний саркофаг, в котором покоился фараон. Все бесполезно. Даже если Озахар, мертвый ли, живой ли, действительно открыл способ одолеть смерть, фараон Джеммураби его не сохранил.

Дориан Грей сорвал с соседнего стола покрывало и накрыл мумию – вид иссохших останков был ему неприятен.

Подумать только, эта мумия должна была стать главным экспонатом на выставке, где толпы зевак будут бродить вокруг нее, разглядывая со всех сторон и ужасаясь. Неужели преодолеть века способно только уродство?

Грей направился в библиотеку.

Камин был жарко натоплен, на полке в тонких китайских вазах стояли свежесрезанные цветы из оранжереи. Очаровательный японский столик украшали несколько книг в нарочито потрепанных переплетах, по стенам были развешаны старинные гравюры. Эту небольшую уютную комнату с высокими дубовыми панелями Дориан любил больше всего и часто засиживался в ней допоздна, читая или предаваясь праздным размышлениям.

Он сидел в кресле в обманчиво расслабленной позе и курил одну за другой тонкие папиросы. Николае, доверенный слуга, занимал место на полу подле своего хозяина.

Дориану нравилась такая собачья преданность. Ему невероятно льстила мысль, что он оказался способен внушить Николае доверие к себе, хотя временами и задумывался, осознанно такое служение или проистекает из животных инстинктов, обусловленных природой. А в иные дни размышлял, насколько глубокой бывает привязанность подобных существ, не набросится ли он на хозяина, когда повстречает кого-то, кто внушит ему еще большее доверие?

Николае, путаясь в английских глаголах, рассказал о своей ночной встрече.

– Значит, – раздумчиво произнес Дориан, помахивая в воздухе папиросой, зажатой между указательным и средним пальцами, – это был Аурель? – Забавный юноша, смотрит ему в рот и уже начал подражать его манере завязывать галстук. – И ты утверждаешь что он – вампир?

– Стригой, – хриплым голосом поправил хозяина Николае, – мы зовем этих тварей стригоями.

– Пусть так, – согласился Дориан, усмехнувшись про себя. Просто удивительно, эти существа, сами едва ли отличимые от животных внешностью и повадками, называют вампиров тварями!

– Этот был совсем мальчишкой, но силен, как два вола. Я почти, почти справился! – оборотень махнул волосатой рукой, сверкнули в свете ламп удлинившиеся когти.

– Мальчишка, – повторил Дориан. – Разве вампиры не живут долго?

– Они могут жить сотни лет. Они умеют таиться. Они умеют выжидать, – сказал Николае с презрением.

– Стало быть, этот жил не так долго?

Оборотень осклабился, показав кривые желтые зубы.

– Этот совсем еще незрелый.

– Ты так их не любишь, – негромко рассмеялся Дориан.

– Ненавижу! – прошипел Николае. – Стригой вырезал мою семью! Стригой едва не лишил меня жизни! Стригой вынудил меня бежать с родины! Стригои охотятся на нас, как на дичь, а мы убиваем их, как крыс!

– Ты ведь родом, кажется, из Венгрии? – спросил Дориан. Он легко поднялся из кресла и подошел к столику, на котором стояли серебряный погребец с напитками и сифон с содовой.

– Из Буковины, – ответил Николае, неотрывно следя, как длинные ловкие пальцы его хозяина наливают в хрустальный бокал вино. – Мои предки испокон веков жили в карпатских лесах. О, прекрасные хвойные леса Ватра-Дорней!

Дориан замер, не донеся бокал до рта. Видеть слугу в такой меланхолии ему еще не приходилось.

– Ватра что? – спросил он. – Признаться, с географией у меня не лучшие отношения.

– Это город, – сказал Николае, – почти на границе с Трансильванией, откуда к нам и пришла гибель. Эта трансильванская тварь, мало ей было сожженных и посаженных на кол людских выродков!..

Трансильвания. Название Дориан слышал от Ауреля.

– Он ловил нас, пытал, сдирал шкуру! – негодовал Николае, и Дориан вздохнул: нить беседы ускользнула от него.

– Кто – он?

– Дракула! – пролаял оборотень и клацнул зубами.

Это имя тоже было знакомо Дориану, правда, когда первый гость из Трансильвании – снова Трансильвания! – появился в Лондоне, сам Грей путешествовал. Он пресытился лондонским обществом настолько, что попросту сбежал от него и, вопреки своим привычкам надолго не покидать Лондон, провел почти полгода в Италии, созерцая фрески, виноградники, благородные развалины и оливковые лица наследников великой Римской империи. Добравшись до Сан-Ремо, Дориан вскоре понял, что чужой город на него давит. Он был рад вернуться домой, а дом встретил его ворохом сплетен и слухов, которые породил краткий, но яркий визит иностранного графа. Да-да, он был графом…

– Значит, Дракула… – протянул Дориан, любуясь игрой бликов на стенках бокала. – И ты знаком с ним?

– Я дрался с ним! – Николае обхватил себя за плечи непропорционально длинными руками. – Я был молод. Мои родичи решили отомстить Дракуле. Мы окружили замок, мы выли и звали его на бой. Он стоял на стене и смеялся над нами. А потом вышел. Это была бойня! Я видел, как он рвал в клочья моих родичей, но все равно кинулся на него. В ту же секунду он отбросил меня в сторону, я ударился и потерял сознание. Очнувшись, я увидел его. Он стоял надо мной и глумился. От него воняло кровью и смертью. Я заглянул в его глаза и обратился в бегство. Я не мог вынести его взгляда! Я бежал, бежал, бежал… Жил в Моравии. Потом подался в Богемию. Скрывался в Судетах, перебрался в Альпы. Я почти умирал, когда встретил тебя, хозяин. – Николае подался вперед и уткнулся лбом в мягкие домашние туфли Дориана. Тот вздрогнул и инстинктивно высвободил ноги. Оборотень мелко дышал, не поднимая головы. Некое подобие жалости кольнуло сердце Дориана. Он занес было руку, чтобы коснуться покатого плеча своего слуги, но не коснулся. И принялся молча цедить вино.

– Значит, вампиры опасны, – сказал он вполголоса некоторое время спустя.

– Молодые не так, – отозвался Николае, снова подобравшись. – Со временем становятся сильнее, хитрее. Мои братья по крови живут долго, дольше, чем люди, во много раз. Но стригой… Если эта тварь не погибла в молодости, она может жить вечно!

Дориан замер, нахмурившись, меж бровями залегла портящая гладкую белую кожу складка.

– Вампиром… стригоем надо родиться? – спросил он, наконец. – Кажется, я слышал, что человек может стать вампиром?

Николае откинул уродливую голову назад и лающе засмеялся.

Дориан потер пальцами лоб.

В дверь постучали. Вошел Фрэнсис и подал Дориану письмо на серебряном подносе. Дориан дернул подбородком, давая знак оборотню молчать.

– Иди, – сказал ему Дориан. – Ты будешь нужен мне позже.

Николае, раскачиваясь из стороны в сторону, поднялся и метнулся к двери, едва не задев лакея, и тот презрительно дернул губой, но тут же снова надел маску безукоризненной почтительности.

В конверт была вложена записка от, кто бы мог подумать, Ауреля. Он приобрел дом и просит мистера Грея, человека с прекрасным вкусом и чувством стиля, помочь ему с выбором цветового решения будущей гостиной. Дориан сложил записку пополам. Его тонко очерченные ноздри трепетали, алые губы кривились от едва сдерживаемой торжествующей усмешки, а глаза потемнели от эмоций. Лакей поглядывал на него украдкой и едва заметно качал головой: он давно не видел хозяина в таком возбуждении.

Встреча состоялась через два дня.

Скинув плащ, Грей замешкался на секунду: среди гравюр, украшавших коридор, он с удивлением узнал несколько офортов из «Капричос» Гойи. Вне всякого сомнения, то была причуда трансильванского графа. Вряд ли прежние хозяева особняка – судя по внешнему облику дома, респектабельные англичане, – могли додуматься встречать гостей сценами, осмеивающими человеческие пороки и заблуждения. Усмешка искривила губы Грея – вряд ли граф нуждался в советах по украшению дома. У него определенно был вкус – чересчур экстравагантный, чтобы называться безупречным, но именно эта экстравагантность имела все шансы на успех в свете.

– Сюда, сударь, – проскрипел слуга, как его там, Игорь, на которого Грей не мог смотреть без жалости. «Странная земля – Трансильвания, – отстраненно подумал он, следуя за слугой в музыкальный салон, – не знающая полумер и умеющая давать жизнь стригоям, существам едва ли не совершенным… и вместе с ними уродливым тварям вроде Николае и этой жалкой пародии на человека…»

Светлая угловая