По прозвищу «Сокол». Том 3 - Алекс Рок

так, словно я задумал её отравить. Не обращая на это внимание, распахнул холодильник. Там, где прежде всегда готов был ужин, теперь зияла пустота, сиротливо стояли сложенные друг на дружку опустевшие судки.

Плевать, масло-то у нас наверняка есть. А ещё колбаса и сыр. Хлеб позавчерашний, успел зачерстветь даже в хлебнице. Пихнул его в микроволновку, система умного дома распознала вложенную подачку и выставила идеальный режим подогрева.

Она голодно сглотнула. Смотрела на сотворённый мной бутерброд, как на чудо. Осторожно, боясь обжечься, сделала пару глотков. Зажмурилась и поперхнулась, лишь чудом не расплескав всю чашку на себя.

– Что это за гадость?

– Помогает от того, что у тебя сейчас. Противно, знаю, но пей. Станет легче.

В глубине её глаз сверкнула искра недоверия, но подчинилась. Я сел напротив неё и вздохнул. Вроде надо было что-то сказать, но я не знал что. Вот уж не думал, что в тридцать пять ветер перемен притащит на облезлом хвосте подростковые проблемы.

– Ты странный, – сказала она.

– Да?

– Угу. Мама… – она вновь поморщилась, как от неприятного воспоминания, – спустила бы с меня три шкуры, а не стала поить…

Теперь ей на глаза попалась рюмка с коньяком. На красивой мордашке нарисовалось отвращение, а я поставил перед ней спиртное с той же просьбой.

– Пей.

Облегчение явилось к ней уже на третьей минуте. Бледность щёк умчалась прочь, уступив место здоровому румянцу. Совесть, приглушённая алкоголем, разинула пасть. Вот уж она попирует!

Ничего, обойдётся.

– Ты не виновата.

– Да? – настала её очередь играть в односложные ответы.

Я попытался найти слова оправдания: ей себе, всему миру разом, а на язык ложилась сплошная бесформенная чушь. «Все будет хорошо» и «скоро всё наладится» редко когда помогают прогнать всю ту свору тревог, что уже кружила над Оксанкой. Нужно было что-то иное, полное уверенности.

– Да. Не виновата. Знаешь, мы все бегаем от худшего к ужасному. Потом оглядываемся и думаем, что могли бы сделать иначе. Лучше, краше, надёжней. Что вот если бы знали, где упасть – обязательно бы приволокли тюк соломы, да потолще. Но ведь ни у кого не получается – сделать краше, лучше, надёжней. Делаем как делаем…

– …И будь что будет?

Я похолодел, прищурился. Оксанка закусила нижнюю губу и пожала плечами, устало расправила волосы. Объяснилась.

– Бабушка Тоня так говорила. Ну, всё то время, что я у неё жила. Знаешь, вы с ней очень даже похожи, пап.

Я чуть не поперхнулся односложным «да?». Девчонка продолжила, почему-то отвернувшись и глядя в окно. Будто за толщей стекла, в ночной мгле притаилась надежда на светлое будущее.

– У неё такой же своеобразный взгляд на жизнь. Что не стоит оглядываться, а шагать только вперёд: потому что иначе можно до конца жизни топтаться на месте.

– Это когда она тебе такое сказала? – попытался вспомнить все свои прежние встречи с тёткой. В одном Оксана права – так говорить умела только она. И когда я был мальчишкой, она умудрялась выудить из закромов собственной заботы немного нежности почти для чужого, впрочем-то, ей мальчишки…

– Когда я спрашивала, стоит ли ехать к тебе сюда. Ну, знаешь – сомневалась. Не каждый день ведь срывалась вот так с места, чтобы нырнуть в неизвестное. Тогда ещё подумывала: а может… может вернуться? Сделать вид, что ничего не случилось? Мать будет ехидничать, высыпет на голову с десяток непрощёных обид, но любую мерзость можно перетерпеть. Или сделать вид, что перетерпела…

Захотелось её обнять: сидя здесь, передо мной, за столом – виноватая и плавающая в океане собственного раскаяния, она всё больше и больше напоминала мне плюшевого медвежонка. Или маленького ребёнка, что успел обидеться на жизнь.

Словно грохот пулемётной очереди, по ушам грянул дверной звонок. Дёрнулся, вскочил на ноги – готовый к действию и драке, пока не вспомнил, что торчу не на поле боя. Оксанка хлопала ресницами, а вокруг родная, до блеска вычищенная кухня.

– Я сейчас, – словно в оправдание буркнул ей, чуя как душу скребут мрачные предчувствия. В такой час счастье заглядывает редко…

* * *

Его улыбкой да пугать детей.

Едва глянув в глазок, сделал шаг к тайнику с пистолетом, но заметил в отражении зеркала бледное Оксанкино лицо. Только что я выдернул её из кошмара, который породил сам, а вот сейчас вновь жаждал окунуть в самые пучины.

Понял, что если она увидит чёрный корпус оружия, не простит никогда.

– Пап? – позвала с кухни. Звонок в очередной раз грянул протяжно и требовательно, пиджак по ту сторону двери терял остатки терпения.

Зажмурился, выдохнул, запрокинул голову. Герои прошлого шагали на смерть молча и гордо. Пришла очередь мне взять с них пример.

Отчеканил на панели отпирающий код, потянул за «сапожок» замка. «Дёрни за верёвочку, дверь и откроется…»

Игорь – само воплощение зла. Пусти его на сцену, чистый Вельзевул и Мефистофель, ни огня, ни дыма не надо.

Разве что вилы.

– Ал-лек-сей, – он проговорил моё имя, будто собираясь его проглотить. В глубине глаз плясали озорные бесы, будто куратор из «Айм-мита» кушать не мог, как жаждал совершить глупость.

– Это по работе, Оксан, – крикнул через спину.

– Да-да, именно, Алексей. По работе. Вчера у нас возникли разногласия относительно игрового подхода прошлого сна. Есть желание обсудить глубину контраста происходящего в зерновом поле идей.

Что за чертовщину он несёт? Сменив улыбку, Вениаминович хитро подмигнул, а я только сейчас понял, говорил не своим голосом. Оксана если и хотела выглянуть, посмотреть на гостя, Тучка пришла мне на выручку, запрыгнув ей на колени.

Всяк знает, что тот, кому кошка запрыгнула на колени, обречён сидеть, пока той не надоест.

– Может быть, пустишь гостя в дом? – недовольно отозвалась она. – На пороге держишь. Невежливо.

– Оксана? Ваша дочь? Ваш отец про вас много рассказывал. Не стоит беспокойства, разговоры подобного толка, увы, лучше вести с глазу на глаз. Не выгонять же вас с кухни… – его учтивостью можно было затопить половину суши.

Вышел с ним на лестничную клетку, к лифту. Вениаминович с отвращением глянул на недокуренные бычки, агрессивно-красным моргнул имплант в глазу. Стоило догадаться, что кураторы крупных корпораций не совсем люди.

Если вообще люди, а не ожившие машины.

Отдал ему должное, Оксана так и не увидела гостя.

– Спустимся на пару этажей ниже, – предложил он.

– Там ваши амбалы?

– Грубо, Алексей, – он хрустнул костяшками пальцев, будто намекая, захочет убить, сделает без посторонней помощи. – Не стоит недооценивать любопытство вашей дочери. А оно ведь может привести её к печальным последствиям. Слышал, у вас с ней недавно были… разногласия.

– От кого?

– А это