По прозвищу «Сокол». Том 3 - Алекс Рок

за столом – виноватая и плавающая в океане собственного раскаяния, она всё больше и больше напоминала мне плюшевого медвежонка. Или маленького ребёнка, что успел обидеться на жизнь.

Словно грохот пулемётной очереди, по ушам грянул дверной звонок. Дёрнулся, вскочил на ноги – готовый к действию и драке, пока не вспомнил, что торчу не на поле боя. Оксанка хлопала ресницами, а вокруг родная, до блеска вычищенная кухня.

– Я сейчас, – словно в оправдание буркнул ей, чуя как душу скребут мрачные предчувствия. В такой час счастье заглядывает редко…

* * *

Его улыбкой да пугать детей.

Едва глянув в глазок, сделал шаг к тайнику с пистолетом, но заметил в отражении зеркала бледное Оксанкино лицо. Только что я выдернул её из кошмара, который породил сам, а вот сейчас вновь жаждал окунуть в самые пучины.

Понял, что если она увидит чёрный корпус оружия, не простит никогда.

– Пап? – позвала с кухни. Звонок в очередной раз грянул протяжно и требовательно, пиджак по ту сторону двери терял остатки терпения.

Зажмурился, выдохнул, запрокинул голову. Герои прошлого шагали на смерть молча и гордо. Пришла очередь мне взять с них пример.

Отчеканил на панели отпирающий код, потянул за «сапожок» замка. «Дёрни за верёвочку, дверь и откроется…»

Игорь – само воплощение зла. Пусти его на сцену, чистый Вельзевул и Мефистофель, ни огня, ни дыма не надо.

Разве что вилы.

– Ал-лек-сей, – он проговорил моё имя, будто собираясь его проглотить. В глубине глаз плясали озорные бесы, будто куратор из «Айм-мита» кушать не мог, как жаждал совершить глупость.

– Это по работе, Оксан, – крикнул через спину.

– Да-да, именно, Алексей. По работе. Вчера у нас возникли разногласия относительно игрового подхода прошлого сна. Есть желание обсудить глубину контраста происходящего в зерновом поле идей.

Что за чертовщину он несёт? Сменив улыбку, Вениаминович хитро подмигнул, а я только сейчас понял, говорил не своим голосом. Оксана если и хотела выглянуть, посмотреть на гостя, Тучка пришла мне на выручку, запрыгнув ей на колени.

Всяк знает, что тот, кому кошка запрыгнула на колени, обречён сидеть, пока той не надоест.

– Может быть, пустишь гостя в дом? – недовольно отозвалась она. – На пороге держишь. Невежливо.

– Оксана? Ваша дочь? Ваш отец про вас много рассказывал. Не стоит беспокойства, разговоры подобного толка, увы, лучше вести с глазу на глаз. Не выгонять же вас с кухни… – его учтивостью можно было затопить половину суши.

Вышел с ним на лестничную клетку, к лифту. Вениаминович с отвращением глянул на недокуренные бычки, агрессивно-красным моргнул имплант в глазу. Стоило догадаться, что кураторы крупных корпораций не совсем люди.

Если вообще люди, а не ожившие машины.

Отдал ему должное, Оксана так и не увидела гостя.

– Спустимся на пару этажей ниже, – предложил он.

– Там ваши амбалы?

– Грубо, Алексей, – он хрустнул костяшками пальцев, будто намекая, захочет убить, сделает без посторонней помощи. – Не стоит недооценивать любопытство вашей дочери. А оно ведь может привести её к печальным последствиям. Слышал, у вас с ней недавно были… разногласия.

– От кого?

– А это важно?

Прав, бестия. Абсолютно всё равно.

Лестница показалась бесконечной. Шаги по ступенькам глухо разносились, отдавались в ушах. Пыхтящая фигура вылетела нам навстречу. Отчаяние заставило увидеть в ней Максима. Куратор, в первую неделю готовый висеть у меня на хвосте, потерял ко мне всякий интерес.

Нашёл новую игрушку?

Это был не Максим. От дяди Юры, невесть что забывшего в столь поздний час, пахло усталостью и тайкой. На какие барыши гулял?

– Лёшка, ты? Давненько тебя не видал. Ты чего это раздетый? Курить, что ли?

Вениаминовича он будто не видел. Будто и не было его за моей спиной. Тот же терпеливо ждал, когда наболтаюсь со стариком.

– Да вот забыл в машине документы с работы, – потеребил затылок, кивнув на Игоря. – А начальство без них, как без кислороду.

– Ну, умеешь ты воздух перекрыть! А вы с ним давайте построже! Пусть не балует, не один он, девка при нём теперича!

– Учту, – кивнул Вениаминович, пропуская старого ветерана. На дядю Юру сложно было сердиться, видел во мне свою впустую растраченную юность и не желал повторения мною своих ошибок.

Спустились. То самое окно, выбравшись через которое на ступень крыши, курили вместе с Сашкой. Сколько там времени с того момента, неделя, полторы? Теперь уже неважно.

– А вас тут любят, Алексей. Соседи.

– Да?

– Полубезумная старуха не хотела пускать к вам, а мне казалось, что костюм и добрая улыбка способны утихомирить любую мегеру.

Пробрало холодом, посмотрел прямо ему в глаза. Если он что-то сделал с консьержкой…

Даже не знал, почему меня вдруг озаботила её судьба.

– С ней всё в порядке, не беспокойтесь. Не в этом суть. Поговорим? Алексей, мне нужны результаты.

– Будут.

– Знаете, как часто меня пытаются накормить подобными обещаниями? И как часто это плохо заканчивается для тех, кто думает, что моё терпение безгранично.

Я промолчал, а он, не дождавшись моего ответа, продолжил.

– Видите ли, у каждого из нас есть начальство. Строгое, требовательное, сидящее не здесь, почти небожители. Офисы, башни, небоскрёбы, рабочие обстановки – это всё корпоратская роскошь, служащая для отвода глаз.

– А на самом деле?

– А на самом деле они нужны лишь для того, чтобы комиссиям по охране труда, пожарной безопасности и налоговой отчётности было чем заняться. Выписывать незначительные штрафы, делать вид, что играют важную роль. На самом деле те, кто действительно что-то значит, начинают спрашивать с меня результат работы, а я… – он вздохнул, словно все сироты мира разом развёл ладонями, – опять являюсь к ним с пустыми руками. Со всяким можно договориться, Алексей. Это основы дипломатии. А что бывает, когда дипломаты исчерпали возможности слов?

– За них говорят пушки.

– Смело, но глупо. Пушки несут убытки, кровавые бани смертельны для бизнеса: привлекают много ненужного внимания, перегружают рабочие системы бестолковой вознёй и спешкой в никуда. Когда дипломатия заканчивается, наступает время хирургического вмешательства. Того принудить, этого запугать, третьему сломать пару рёбер.

Я прищурился, вспоминая слова Сашки.

«Это „Айм-мит“ убил Тоху. Чтобы на тебя воздействовать, чтобы было чем купить, на чём играть. Отдай то, чего они хотят, расследование лишь намёк».

И бестолковые поиски Дедова вместе с Романом, увенчавшиеся очередным обещанием позвонить…

Вениаминович терпеливо ждал, пока переварю всё услышанное. Захотелось дать ему в морду.

Сегодня Тоха, завтра я. А твоя девочка из ниоткуда? Был бы ты с ней поосторожней, слишком уж рьяно она прыгает из детской наивности в пучины разочарования. У «Айм-мит» много кукол…

– Ваша дочь – это сокровище,