По прозвищу «Сокол». Том 3 - Алекс Рок

– Вытаскивай! Вытаскивай меня отсюда! – отчаяние заставило звать застывшую в нерешительности Юшку.

– Алексей, что там у вас происходит? – нерешительность оказалась присуща не только ей, слышал, как дрожал голос Максима. Вынырнул из жижи. Это оказалось сложнее, чем думалось.

Словно болотное чудище, облепленный грязью рванул на воздух. Мерзкая тина лезла в рот, нос, норовила залепить уши. От одного моего вида остроухий сморщил неприязненную гримасу. За спиной я слышал вой. Охваченный огнём уродец барахтался в болотных массах, бестолково надеясь сбить огонь.

– Алексей?

– Я не в своём сне. Чем мне грозит смерть здесь?

– Что значит «не в своём сне»?! – как будто моё пояснение вывело его из себя.

Эльф, или кто он там, хлопнул в ладоши, творя ещё одно заклинание. Мои руки инстинктивно заплясали в районе пояса, искал пистолет, нож… Хоть что-нибудь!

Тщетно.

– Коридор Неппера. Меня выкинуло через него… Здесь эльфы, болото… Магия…

Объяснения давались плохо, слова бежали прочь, желая оставить всё на откуп безумного мычания.

Тишина в ответ. Если я мечтал когда-либо удивить куратора, то мне только что удалось. Если он сейчас скажет, что это невозможно…

– Алексей, если умрёте, ничего страшного, – его голос вернулся к прежнему елею. Неужели нашёл решение?

– Значит, просто перезагружусь? – выдохнул, закусил губу. Чего проще, поймать грудью вражеское заклинание…

– Вас выкинет из сна, и вы проснётесь. Возможно минорное раздражение нервов в процессе.

– И что это значит?

Юшка пришла на помощь, на это у неё имелся целый справочник.

– При вас сохранятся болевые ощущения, полученные в последний миг. Вероятно, на несколько часов, но не больше двенадцати.

Представил себя на миг объятым пламенем в течение половины дня. Вот уж спасибо, удружили!

– Должен вас уведомить, что это нестандартное явление по всем меркам, Алексей. Нам хотелось бы сохранить как можно больше информации. Это… невероятные данные, Алексей. Прорыв во всей нашей работе! Вы понимаете, что всё это значит?

Примерно то, что у Максима радости полные штаны. Кажется, моя маленькая авантюра пошла на пользу всему проекту.

Я пригнулся, уходя от очередного заклинания. Помню, кто-то в своё время пытался воплотить подобные наработки в экзоскелетах: ручные гранатомёты, плазмогенераторы, энергетические хлысты – полёт фантазии для инженера. То, что казалось удобным в книжках, уступало по всем параметрам простому огнестрелу, и проект закрыли.

Маг таких проблем не испытывал, гнул физику как мог и как хотел.

Кузнечиком ныряя в жижу грязи, прячась от его гнева, я сумел подобраться к нему ближе. Бесконечность пяти шагов: подать рукой, а далеко до бесконечности.

– Ты! Да как ты смеешь поднимать руку! Я раздавлю тебя, жалкий червяк!

От него за версту разило третьесортным пафосом. А от меня лишь потом, желанием выжить и умением швырять людей через бедро.

Даже могучих магов.

Провёл бросок, он оказался по-цыплячьи лёгок и податлив. Его Могущество рухнуло в грязь точно также, как падает обычный человек. Последними я успел увидеть перекошенное злобой лицо и заляпанную жижей мантию. Скрюченные пальцы плели мне смерть, а я вдруг понял, что не успею отскочить.

– Максим, как там с тем, чтобы меня вытащить? – укол паники пробил на слова. Ответа не последовало, последовал мрак…

* * *

У мрака есть имя.

Нехорошее, недоброе, злое, бросающее в пучины отчаяния.

Непроизносимое.

Словно колючий ветер он кружил вокруг меня, настырно лез в глаза, застилал их пеленой, прятал одни очертания, выделял в тусклом свете фонарей другие. Говорят, мрак настолько жуткое чудище, что способно за одну трапезу разделаться с окружающими звуками, оставив лишь самые обыденные.

И самые жуткие.

Дрожа, словно умирающий старик, трансформатор хрипел, высекая киловатты. Обвисшие провода электропередач, жуткая тишина, шорох кустов, цокот маленьких когтей по асфальту. Внутри непреодолимое желание заскочить на ближайший бордюр, чтобы не стоять на одной дороге с тем, что скачет навстречу.

Крыса. Мокрая, дрожащая от бесконечной спешки, загнанная. Словно змея хвост зигзагами тащился следом за ней. Она не видела меня, не видела никого и ничего перед собой, юркнула под ближайший стоящий автомобиль. Фонарь надо мной вспыхнул чуть ярче, выхватив красный яблочный цвет.

Так, и чей теперь это сон?

Позвал Юшку. Никакого ответа. Ну, блеск! А мне-то думалось, что после того, как второй раз провалился в треклятый коридор, вернусь в свой привычный, полный пуль, брони и злобных мужиков сон. Максим наверняка уже сожрал собственные локти и принялся кусать окружающих. Руку бы отдал за то, чтобы увидеть.

Прислонился к красному автомобилю, зажмурился всего на миг. С мглой закрытых глаз явился чужеродный, полный возмущения шёпот. Неразборчивый, залитый ненавистью по самую крышку. Зря упомянул руку, за неё в тот же миг что-то схватилось. Страх родом из детства пробрал до самых печёнок, заставил отпрыгнуть в сторону. Глаза обманули. На красном боку автомобиля показалась кровожадная ухмылка, на руке влага чужой слюны. Качнул головой, прогоняя жуткое наваждение, не оскал, всего лишь блестящий ободок окантовки…

Бывает же!

Велосипедный звонок ударил по ушам, словно гром. Сердце, и без того колотящееся на предел, готово было лопнуть от перенапряжения. Увиденное точно нельзя было обозвать обманом зрения.

Велосипед катился сам по себе. Трещал звонок, натужно крутились педали, звенела захряснувшая ржавая цепь. Задорно блестели ярлычки светоотражателей на спицах. Я застыл, не в силах пошевелится ровно до того момента, как почти у самого уха послышался детский, заполненный радостью смех.

Бежать!

Страх будто вылез из меня, рванул за шкирку, потащил за собой, велел ногам подстраиваться под его неистовый бег.

Дыхание спешило прочь, закончилось едва ли не через полсотни метров. Усталость рухнула на плечи тяжестью, тело взмолилось сменить спешку на ходьбу или вовсе остановиться и отдышаться. Кем бы ни был гнавшийся за нами, он исчёз. Ни велосипеда, ни смеющегося ребёнка. Даже красная машина будто сквозь землю провалилась. Да что тут в конце концов происходит?!

Липкий ужас червями ёрзал меж лопаток, пробуждая зуд по всему телу. Пот собирался крупными каплями и холодными ручьями заливал лицо, мерзко липла к спине взмокшая рубаха.

Мяуканье прозвучало райским пением. Стало легче. Невесть откуда явившееся осознание спешило заверить, что это Тучка. Пришла спасти, успокоить, защитить. Здравый смысл не подчинялся, сарказм велел глянуть в собственное отражение в витрине магазина напротив.

Мне здесь не под сорок. Десять, может, двенадцать. Провалился в собственное детство? Читал ведь когда-то такие книги…

– Это сон, – напомнил самому себе. – Всего лишь сон. Не твой, чужой, и ты знаешь, чей точно. Просто забыл.

– Кис-кис-кис, – позвал мяукалку дразнилкой. Ни колбасы, ни угощения при мне не было, лишь ласка