Собиратель воды - Игорь Зыгин

Всё пропиталось ощущением похмелья — от вчерашних слов, от надежд, от неопределённости. Никто ничего не говорил о встрече с Детьми свободы. Никто не обсуждал решение, которое нужно было принять. Но каждый думал об этом.

Компас лежал там, где Назир оставил его вчера — на маленьком деревянном ящике, служившем ему столом. Он смотрел на инструмент, но не прикасался к нему.

Это было его обязанностью — проверить направление, дать племени следующий ориентир. Все ждали этого. Но он медлил.

«Что я, в сущности, сделал?» — мысль червём ворочалась в голове. — «Почистил механизм от песка? Заменил пару креплений? Откуда мне знать, работает ли он правильно?»

Слова Мансура раз за разом всплывали в памяти: «Впечатляющий результат для базового технического обслуживания». И после: «В наших руках технология поиска воды могла бы помочь тысячам, а не одному племени».

Эта небрежная снисходительность задела что-то глубоко внутри. Назир боялся, что Мансур прав. Что он, Назир, не понимает до конца, как работает компас. Что любой мало-мальски образованный инженер сделал бы то же самое, а возможно, и лучше.

Он отвернулся от компаса и вышел из шатра, не взяв инструмент с собой.

Назир медленно шёл между шатрами, наблюдая. Пожилая женщина стояла на коленях, повернувшись к восходящему солнцу. Её губы беззвучно шевелились в молитве, рука машинально перебирала чётки из высушенных плодов какого-то пустынного растения. Не было в этом движении глубокой веры — только ритм многолетней привычки, тихий шёпот надежды.

Дальше двое мужчин раскладывали бурдюки, тщательно проверяя их на предмет протечек. Их движения были чёткими, выверенными — они делали это тысячи раз, и могли бы делать с закрытыми глазами. Но сегодня их лица были отстранёнными, словно мысли блуждали далеко.

Майсара сидела у едва тлеющего костра, точила маленький кинжал. Когда Назир проходил мимо, она подняла глаза. На мгновение их взгляды встретились, и Назир увидел в её глазах то, что не ожидал — сомнение. Или, может быть, это была лишь тень от его собственных страхов.

«Водяной», — кивнула она, и это прозвище, обычно произносимое с дружеской насмешкой, сегодня прозвучало иначе. Будто вопрос. Или вызов.

Назир почувствовал себя чужим. Снова. Не врагом, не пленником, но и не своим. Словно невидимая стена выросла за ночь между ним и племенем. Никто не бросал ему упрёков, не отворачивался, не избегал. Но что-то изменилось.

«Самозванец», — шептал внутренний голос. — «Ты водяной инженер без воды. Какой от тебя толк?»

Шатёр Самиры был самым большим в лагере, но сегодня он казался теснее обычного. Или, может быть, это напряжение, сгустившееся внутри, делало его таким.

Самира сидела во главе круга, её лицо было неподвижным, как маска. По правую руку от неё расположился Аш-Шариф, мрачный и настороженный. По левую — старый Кадим, чей взгляд блуждал между присутствующими, словно он пытался прочесть их мысли.

Назир присел с краю, у самого входа. Сегодня даже тени, отбрасываемые огнём масляной лампы, казались напряжёнными, дрожащими от невысказанных слов.

— Мы должны уйти, — Аш-Шариф говорил негромко, но каждое слово падало, как камень в колодец. — Эти городские не заслуживают доверия. Их предложение — ловушка.

— Ловушка? — переспросила Самира, её голос был ровным. — Какая? Они предлагают нам доступ к воде. Не полный, не идеальный, но это больше, чем ничего.

— Они хотят компас, — настаивал Аш-Шариф. — И инженера. Как только получат, что им нужно, нас вышвырнут, как пустые бурдюки.

— Ты видишь врагов во всех, кто не из племени, — вздохнул Кадим. — Всегда видел.

Аш-Шариф резко развернулся к старику:

— А ты слишком доверчив! Как тогда, в оазисе Трёх Пальм. Помнишь, чем это закончилось?

— Не смей! — голос Кадима задрожал от внезапной ярости. — Это было тридцать лет назад. Тридцать! Ты тогда ещё за материнскую юбку держался!

— А ты до сих пор держишься за свою ошибку! — парировал Аш-Шариф. — Двенадцать человек погибли тогда. Двенадцать! Из-за твоего доверия к чужакам.

Самира подняла руку, прерывая перепалку:

— Хватит. Это не помогает нам принять решение.

Но Аш-Шариф не унимался, теперь обращаясь прямо к ней:

— Я знаю, почему ты колеблешься. Ты слишком устала. Ты хочешь поверить, что есть лёгкий путь, что можно просто остановиться и перестать бежать. Но это иллюзия.

На лице Самиры мелькнуло что-то — боль? гнев? — и тут же исчезло за маской спокойствия.

— А ты слишком любишь звук своего голоса, Аш-Шариф, — проговорила она тихо. — Особенно когда рассказываешь другим, чего они хотят, и почему они не правы, хотя сам никогда не был на их месте.

В шатре повисла тишина, тяжёлая, как мокрый песок. Это была не просто дискуссия о тактическом решении. Это были годы невысказанного, сложные отношения, разные взгляды на жизнь племени. Горячий спор, но утомлённый — как вечер после долгой ссоры.

Назир не выдержал. Неожиданно для самого себя он поднялся и вышел, не говоря ни слова. Никто не окликнул его, не попытался остановить. Возможно, они даже не заметили его ухода.

Назир выходит. Компас.

Он сел прямо на песок, там, где соль смешивалась с ним, образуя странную, блестящую корку. Вдалеке высились соляные гряды — белые, словно кости какого-то исполинского существа, погребённого веками.

Компас был при нём — Назир взял его перед тем, как пойти на совет, не осмелившись явиться без инструмента, который был единственным оправданием его присутствия там.

Теперь он положил компас на ладонь, рассматривая его с усталым автоматизмом. Медный корпус, потёртый от прикосновений. Стеклянная крышка, под которой виднелся миниатюрный кристалл, похожий на каплю застывшей воды. Магнитная стрелка, способная улавливать что-то невидимое для человеческого глаза.

Он активировал прибор, проведя пальцем по круговой канавке на краю. Кристалл мягко засветился, стрелка дрогнула и указала в сторону лагеря — точнее, на бурдюки с водой, сложенные у центрального шатра. Правильная реакция. Компас работал как положено.

Назир начал калибровку — на практике это означало настроить инструмент так, чтобы он «игнорировал» небольшие источники воды вроде бурдюков и реагировал только на крупные подземные резервуары. Это была кропотливая работа, требующая сосредоточенности и точности.

Когда настройка была завершена, он поднял компас, ожидая, что стрелка укажет в сторону лагеря Детей свободы — туда, где, по словам Мансура, находился большой подземный источник.

Но стрелка не двигалась.

Назир нахмурился. Покрутил компас, проверяя, не заклинило ли механизм. Нет, всё работало гладко. Он сбросил настройки и начал калибровку заново, ещё тщательнее, чем прежде. Каждый шаг, каждое движение выверено до миллиметра.

И снова —