Собиратель воды - Игорь Зыгин

колонна Детей свободы выстраивается для выхода. Словно по команде, люди заняли свои места, повозки двинулись одна за другой, оставляя за собой лишь следы колёс на песке и пустые, высохшие колодцы.

В молчании делегация племени наблюдала за их уходом. Не было ни гнева, ни проклятий. Только глубокое, почти физическое ощущение непонимания. Словно они увидели существ с другой планеты — существ, похожих внешне, говорящих на том же языке, но абсолютно чужих по сути.

Как можно было выпить источник до дна? Как можно уходить, не оставив ничего для следующих путников? Как можно знать так много о воде и при этом понимать так мало о её сущности?

Для людей Мансура это был просто пункт на карте, который они уже прошли. Следующий будет через неделю. А для племени это был шанс, который исчез, не успев воплотиться.

Солнце клонилось к закату, когда они вернулись в свой лагерь. Люди сразу поняли по их лицам — хороших новостей нет. Самира коротко рассказала о произошедшем, не тратя лишних слов. Её голос был ровным, но в глазах читалась усталость.

— Что теперь? — спросил кто-то из толпы.

Самира не ответила. Вместо этого она повернулась к Назиру:

— Проверь компас.

Он достал инструмент, начал калибровку. Обычного режима оказалось недостаточно — стрелка не двигалась вообще. Назир нахмурился, перешёл к более глубоким настройкам, усиливая чувствительность кристалла до максимума, что делал редко из-за риска повредить механизм.

Наконец стрелка дрогнула и медленно повернулась, указывая куда-то на юго-запад. Но движение было вялым, неуверенным. Это означало только одно — ближайший значительный источник воды находился очень далеко.

— Мы забрались слишком глубоко в сухой район, — пробормотал Назир, не поднимая глаз. — Я немного просчитался.

Он ощутил тяжесть вины. Увлекшись поиском источника, который обнаружили Дети свободы, он вел племя через земли, где природных колодцев почти не было. Обратный путь через эти пески будет тяжелым испытанием.

Майсара, стоявшая рядом, прищурилась, глядя в указанном направлении. Потом достала потрёпанную карту, расстелила её прямо на песке.

— Это оазис Ан-Наджм, — сказала она, проведя пальцем по линии гор на карте. — Мы знаем это место.

Самира наклонилась, изучая карту:

— Ан-Наджм… Там живут люди. Постоянное поселение. Не кочевники.

Она выпрямилась, обвела взглядом племя, собравшееся вокруг.

— Нам придётся что-то предложить взамен воды.

Эти слова повисли в воздухе. Многие опустили глаза — с тех пор как они нашли компас, племя почти забросило набеги на караваны. Последние месяцы они жили только поисками воды, изредка меняясь с другими племенами и поселениями.

— У нас еще осталось кое-что с прошлых рейдов, — неожиданно сказал один из старейшин. — Серебряные кубки, шелка, медные пластины…

Аш-Шариф, который до этого хмуро молчал, впервые за день улыбнулся:

— Вот и пригодится наше старое ремесло, — произнес он с плохо скрываемым удовлетворением. — Не все в этом мире решает вода и дружба.

Он окинул взглядом соплеменников:

— Иногда мало знать, где вода. Нужно еще иметь силу ее забрать. Или, — он сделал паузу, — что-то равноценное, чтобы предложить взамен.

В его словах звучало странное облегчение — словно мир, на мгновение выбитый из равновесия столкновением с Детьми свободы, вновь встал на привычные рельсы. Мир, где сила, хитрость и готовность действовать по-прежнему определяли, кто выживет, а кто нет.

Напряжение, сгустившееся было над лагерем, начало рассеиваться. Люди переглядывались с проблесками надежды в глазах. Племя подсознательно выпрямилось, словно сбросив невидимую тяжесть.

Назир смотрел на компас в своей руке. Маленький инструмент, определяющий судьбу сотен людей. Указатель пути, но не гарантия спасения.

Стрелка дрожала, словно живое существо, указывая туда, где ждала вода. Или новые испытания. Или и то, и другое вместе.

Впервые с тех пор, как он попал в племя, Назир ощутил полную, почти оглушающую неуверенность. Не в компасе — в себе. В своём месте среди этих людей. В своём праве указывать им путь.

Солнце касалось горизонта, окрашивая пустыню в кроваво-красные тона. Ночь приближалась, обещая холод и опасности. А впереди ждала дорога, долгая и неизвестная.

Как и всегда.

Глава 9. Бог и сковородка

На задворках лагеря Детей свободы трещал костёр, одинокий огонь среди идеально ровных рядов белых палаток. Ночная прохлада уже обнимала пески, но тепло не было единственной причиной, по которой четверо сидели у огня, когда большинство обитателей лагеря уже спали. Палатка Мансура возвышалась вдалеке — чуть больше остальных, с символом молнии у входа. Там свет уже погас.

Рима, седая женщина с прямой спиной и цепким взглядом, поправила огонь длинной палкой. Сталь учительской дисциплины всё ещё просвечивала сквозь годы и усталость, даже в том, как она держала плечи.

Саид неторопливо помешивал что-то в котелке. Его руки — руки бывшего торговца — двигались с ленивой уверенностью человека, привыкшего оценивать товар одним взглядом. Несмотря на одинаковую для всех членов сообщества одежду, его выдавали браслеты из тёмного металла на запястьях и привычка щуриться, приценивающаяся даже к звёздам.

Ханна, ещё молодая, но с залёгшими тенями под глазами, штопала маленькую рубашку. Её пальцы двигались механически, глаза иногда закрывались на мгновение дольше, чем нужно для моргания.

Тахир сидел чуть в стороне. Бывший шахтёр или техник, судя по мозолистым рукам, он почти не участвовал в разговоре, только иногда бросал короткие фразы, будто гвозди в доску.

Звёзды смотрели на них сверху — бесчисленные, равнодушные, вечные.

Саид понюхал содержимое котелка и вздохнул.

— Знаете, мне не хватает запаха настоящего хлеба, — сказал он, размешивая варево. — Не лепёшек на камне, а из печки. И звона колокольца на храмовой площади… Даже если это был обман, он был красивый.

Рима поправила свой платок цвета пустыни и усмехнулась.

— Обман обману рознь, — её голос был твёрдым, как у человека, привыкшего говорить перед аудиторией. — Один — как нарисованное окно, через которое светит солнце. Другой — как нарисованная дверь, которую не открыть.

Она вздохнула, глядя на огонь.

— Я говорила детям: "Аль-Мазин не дарит воду — он учит нас искать её". За это меня уволили из школы.

Она помолчала, и тень улыбки тронула её сухие губы.

— Теперь у меня, кажется, больше учеников, чем когда-либо.

Ханна подняла глаза от штопки, на мгновение её лицо стало бесконечно усталым.

— Мы не ради истины за ним пошли, — сказала она тихо. — Просто… город рухнул. Всё. Не было больше "там". Только "сюда". Кто-то должен был вести. А он… он смотрел вперёд. Даже когда говорил с тобой — глаза были где-то дальше.

Саид усмехнулся, доставая из-за пазухи маленькую фляжку. Добавил каплю в котелок, огляделся.

— Да, у него