Бальтазар - Вьюн

Мне совсем не понравились его слова. Сначала Никс, теперь еще и Константин, они будто сговорились тыкать меня лицом в мою слабость. А потому, вытянув руку с рапирой вперед, указываю кончиком клинка на свой страх. Я узнал его, хотя он чуть меня не обманул, замаскировавшись под дворецкого. Страх быть обманутым.

В моей голове было немало различных страхов, но большинство из них я контролировал, но вот страх быть преданным, будто сам собой культивировалась в обстановке фамильного поместья. Сама история нашего рода будто была наглядным примером того, что никому нельзя доверять, порой, даже своей родне.

— Вижу, вы раскрыли меня господин, — кивнул дворецкий, с этими словами в его руке появился костяной посох, причем эта вещь была настоящей!

— Откуда у тебя этот артефакт⁈ — хмуро спрашиваю у тени передо мной.

— Мне его передала ваша сестра, господин, — улыбка на иссушенном лице смотрелась крайне зловещей. — Она подчинила меня с помощью своей силы, я должен вернуть вас обратно на Луну.

— Зачем⁈ — вытаращился я на свой страх.

— Она хочет, чтобы вы навсегда остались подле нее, — раздалось сухо в ответ. — Она знает о предательстве Игоря, знает, что он вам предложил, а потому она предлагает вам господин иной вариант. Откажитесь от своих амбиций, откажитесь от второго возвышения, и останьтесь на вечность ее маленьким братом. Ее безмерной любви хватит, чтобы уберечь вас от всего остального мира. Вы не будите ее оружием, а станете…

— Плюшевой игрушкой, — хриплым голосом заканчиваю за свой страх, тот лишь кивнул, не став со мной спорить.

— Если вы согласитесь, то мне приказано отвезти вас обратно в поместье, — с очередным поклоном закончил он.

Генриетта была совсем не дурой, проносится в голове мрачная мысль, она прекрасно понимала, что мне не пройти последнее испытание, никогда не стать полноценным темным магом. По уму, следуя кодексу Бальтазар, она должна была по тихому удавить меня, когда это поняла, но она по какой-то причине не сделала этого, продолжив заботиться обо мне. Сестра действительно меня любит, пропадает с души тяжелый груз, вот только ее любовь порой принимает монструозные черты.

Покачав головой:

— Я безмерно люблю свою сестру, но даже ей я не позволю встать у меня на пути, — с легкой усмешкой отвечаю. — А потому приготовься умереть Константин, я подарю тебе покой, а заодно столкнусь лицом к лицу со своим любимым кошмаром. Сестра, если ты меня слышишь… — со всей серьезностью произношу: — Я обязательно вернусь к тебе, когда стану достоин стать подле тебя, но не в качестве очередной игрушки, а в качестве твоего брата. Спасибо за то, что ты любишь меня, что укрепила мою веру в тебя, но пришло время и тебе поверить в Люциуса Бальтазара!

Не говоря ничего больше, я атаковал. Мои глаза вспыхнули светом, впервые за начало своего путешествия, я ощутил уверенность в своих силах. Сестра меня действительно любит, иначе она уже давно убила меня, как она сама меня учила. Чтобы она нарушила свои же принципы, должно было произойти что-то действительно невероятное, например, она действительно могла полюбить своего брата, только так я мог остаться в живых.

Осознав столь простую мысль, источник в груди перестал трепетать, вновь став тем, чем и должен — оружием в моих руках, чистым светом!

— Умри! — обращаюсь не столько к Константину, сколько к своему страху. — Сгиньте вы все! Мне больше не нужна ваша любовь и признание! — пройдясь своим обжигающим взглядом по витражам предков. — Поскольку она уже есть у меня от человека, который поистине мне дорог!

У меня за спиной на миг распахнулась пара белых крыльев, и пускай это был лишь отзвук моего источника, но на этот краткий миг я стал цельным, ощутив гармонию с миром. Я был Бальтазар, а потому я лучше сдохну, чем признаю свою слабость! Нет ничего, чего я не могу сделать своей силой! Константин даже не пытался увернуться от моего огненного взора, на его лице застыла лишь пугающая улыбка, перед своей смертью он кинул костяной посох к моим ногам, который загремел костяной головой на навершие, катясь по ступеням.

Когда буйство света стихло, я одним волевым усилием поглотил разлитую в холле силу. Откуда-то из темноты по мне ударила ослепляющая молния, причем была она сильней, чем от птеродактиля. Упав на колени, ощущая запах паленой ткани, от моей формы, что передала мне Сонми, отходил дымок, а на груди виднелось тлеющие отверстие. Я справился с этим страхом, но впереди меня ждал настоящий Ужас. И пускай сестра подбодрила меня столь «причудливым» образом, в своем стиле, но даже так это лишь повысило мой шанс, не более.

Пока я приходил в себя, я опустил взгляд на костяной жезл. Черепушка в навершие с вытянутыми острыми зубами, торчащие ребра из ручки, которые сжимали темный камень. Кажется, нечто похожее, но меньшего размера передал Игорь своей бывшей ученице, а ныне Верховной Ведьме. Не сомневаюсь ни секунды, я поднял артефакт, ощутив, как он покалывает кончики пальцев. Эта была могущественная вещь, которая хранила в себе зловещую силу, мой светлый источник был не в восторге от такого соседства, но я уже привычно проигнорировал его, пытаясь подняться на ноги с помощью этой штуки.

Когда мой враг явится сюда, чтобы меня спа… добить, я должен встретить его во всем своем великолепии, стоя крепко на ногах!

* * *

Генриетта Бальтазар сидела в кресле, поджав ноги, и неотрывно смотрела в матовую поверхность черного хрустального шара. В его глубинах клубились тени, и из них проступали знакомые очертания. Она видела его. Своего дорогого, единственного Люциуса. Видела, как он, охваченный священным гневом, крушил порождения своей же воли. Слышала каждое его слово, отточенное и яростное, как клинок. И на её устах, обычно подернутых ледяной усмешкой, играла нежная, почти материнская улыбка. Улыбка, от которой у самых отъявленных негодяев в мире стыла кровь в жилах.

«Я обязательно вернусь к тебе, когда стану достоин…»

Его голос, полный непоколебимой решимости, отозвался в тишине комнаты эхом. Генриетта медленно провела длинным заостренным ногтем по поверхности шара, и образ стал четче. Она видела боль в его глазах, когда он понял её игру с Константином. Видела, как эта боль тут же превратилась в топливо для его ярости. И это было… прекрасно.

Она прекрасно знала о плане старого Игоря. Знать