Стратегия одиночки. Книга 9 - Александр Зайцев

небольшой разбег и запустил дельтаплан в полёт, на этот раз последовав совету Кейташи. Где-то на середине планирующего полёта вынужден был признать правоту японца: после того как сдвинул хват на рее, дельтаплан стал слушаться лучше — чуть-чуть, едва заметно, но лучше.

— Вот, сейчас было нормально, и пролетел на двадцать шагов дальше, — удовлетворённо кивнул Будущий бог Труда после моего приземления. — Сейчас разберём конструкцию, потом соберём снова, и ты ещё один раз слетаешь. — После чего добавил, — Последний на сегодня раз. И не спорь, я чувствую микроповреждения, накапливающиеся в центральной мачте.

Так мы и сделали: разобрали лётный образец, в таком виде перенесли его на вершину холма и собрали заново. После чего я снова приподнял дельтаплан над землёй.

Короткий разбег.

Чувство полёта, которое с каждой попыткой становилось всё приятнее. Сделав полукруг около вершины холма, поймал холодный лобовой ветер, словно воздушную реку, текущую от озёрного берега, и, загнав его под крыло с помощью Чувства Ветра, начал подъём.

Подъём не прямой, а по широкой спирали. Погодные условия были вполне благоприятны, чтобы попробовать побить прежний рекорд высоты.

Крыло наполнено ветром. Моё тело и его баланс — словно рулевое весло на древнем корабле. Стабильный ветер, дующий в одном направлении. Что ещё нужно?

Как оказалось, нужно было всё же что-то ещё. А именно: или побольше везения, или более прочная ткань, пущенная на крыло.

Когда я набрал примерно полторы сотни метров, услышал лёгкий треск, но не придал ему значения. И через ещё два десятка метров пожалел о своей беспечности. Нет, конструкция выдержала, с мачтами всё было в порядке, но ткань, которую мы купили и установили на крыло, оказалась не столь прочной, а может, в ней был незамеченный нами небольшой брак. Хорошо, что я увидел разрыв, когда он был ещё совсем мал.

Сразу наклонил прототип влево, чтобы снять нагрузку с правой части крыла, на которой заметил повреждение. Это задержало разрушение ткани, но не остановило его. Благодаря Чувству Ветра я отчётливо ощущал, как на месте разрыва накапливается всё большее напряжение.

Прикинув набранную высоту и скорость расширения прорехи, понял, что до земли не дотяну. Но всё же попытался: было жаль с таким трудом построенный дельтаплан. Наверное, что-то похожее чувствуют лётчики-испытатели, когда при аварии им приказывают катапультироваться, но они всё равно до последнего ведут самолёт к посадочной полосе.

Метров за сорок до земли управление почти полностью ушло из-под рук, крыло стало тянуть вбок, будто кто-то невидимый рвал его на части. Воздух бил в лицо ледяными кулаками, норовя вышибить дыхание, и каждое движение давалось с усилием, будто я удерживал не дельтаплан, а парус, в который врезался штормовой фронт. Прореха росла на глазах, уже почти дотянувшись до середины правой части крыла, и каждый новый хлопок ткани отзывался в пальцах дрожью, как треск натянутого каната перед обрывом.

Самым правильным было бы отпустить руки и упасть на склон холма, перекатиться и, в худшем случае, отделаться синяками. Только вот в этом случае дельтаплан был бы полностью разрушен. Так что вместо этого, ведомый чем-то похожим на спортивную злость и упрямое нежелание сдаваться, я перенёс вес на правую сторону, разжал правую ладонь и повис на рее, держась только левой рукой. Ладонь мгновенно обожгло натяжением, мышцы закричали, но я сжал пальцы до побелевших костяшек, одновременно работая Чувством Ветра, заставляя потоки подхватить умирающее крыло.

Дельтаплан на какое-то время выровнялся, дрожь в конструкции сменилась напряжённым, хрупким равновесием, и он резко клюнул носом. Падение стало стремительным, но ровным — без смертельного вращения. На высоте двадцати метров я направил нос прототипа в склон холма, а сам, оттолкнувшись от реи, полетел вниз, прямо в воды Мрачной Глуби.

Мне повезло: даже столь близко от берега глубина озера была метров десять, не меньше. Успев поставить только один перевёрнутый Воздушный Щит, который немного замедлил падение, я солдатиком вошёл в холодную воду, ничего себе не повредив и даже не отбив ступни.

Вода оказалась холодной. Очень. Градусов десять, не больше. Но, с учётом Адамантитового тела, я чувствовал себя в ней нормально: ноги не сводило, дыхание не перехватывало, сердце не заходилось в бешеной скачке. Вынырнув, сразу поплыл к берегу, высматривая место крушения.

Первое, что увидел, — Кейташи, который, вот скотина, бежал не ко мне, чтобы помочь, а к месту падения прототипа.

— Конструкция цела! — услышал я облегчённый выкрик японца, когда уже вылезал из воды.

Нет, точно, Кейташи — бесчувственная скотина, его больше заботят его поделки, чем жизнь и здоровье товарища.

Подойдя к месту крушения, начал раздеваться догола, потому как мокрая одежда на холодном ветру не добавляла приятных ощущений. Разложив рубаху, брюки и трусы на камнях, только приготовился применить бытовую магию… Как тут ко мне повернулся Кейташи, напрочь проигнорировал мою наготу и щёлкнул пальцами. Над моей одеждой тут же поднялся густой пар, пять секунд — и она лежит на камнях уже сухая.

Нет, всё же хорошо иметь пять Звёзд Таланта в Огненной Стихии, даже бытовая магия работает так, что только удивляешься. Быстро оделся, чувствуя, как нагретая одежда разгоняет холод на коже.

— Со мной всё нормально. — С лёгкой издёвкой сказал я, подходя к склонившемуся над упавшим прототипом японцу.

— Вижу. — Коротко бросил Будущий бог Труда, даже не оторвавшись от осмотра. — Что произошло? Я догадываюсь, но хотел бы услышать от тебя.

— Брак ткани. — Пожал я плечами, приняв решение не злиться на юного кузнеца, всё равно бесполезно, и он такой, какой есть. — А вот рама показала себя очень хорошо. Выдержала перепад нагрузок, не разрушилась в воздухе.

— Понял. — Кивнул японец. — Приземление прототипа было довольно плавным, и можно отследить все повреждения… И должен сказать, что дельтаплан получился даже крепче, чем я предполагал. Хотя… Этому прототипу конец. Слишком много внутренних микротрещин и сколов на бамбуке.

— А выглядит целым. Относительно. — Присмотрелся я к первому лётному образцу, который сейчас смотрелся далеко не самым лучшим образом.

— Только выглядит. — Твёрдо сказал Кейташи, поднимаясь на ноги. — Его нужно разобрать и разломать, чтобы я смог лучше понять структуру повреждений.

— Ломай. — Кивнул я.

Хотя для этого простого слова мне пришлось переступить через себя. Немного, но всё же переступить. По какой-то иррациональной причине, мне не хотелось ломать прототип, но я понимал, что Будущий бог Труда прав.

Через пятнадцать минут дельтаплан был разобран на составные части, а затем и эти части были безжалостно переломаны Кейташи. Причём каждый разлом японец несколько минут внимательно рассматривал, и уверен, запоминал всё увиденное в точности.

— Будем считать, что