Обратный отсчет - Токацин

37 день Льда, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Раскалённые добела швы быстро тускнели, остывая. Серебристый металл тхелен хорошо переносил резкое охлаждение, но на всякий случай Гедимин обернул створки защитным полем. Оттуда, где он стоял, отсек управления просматривался, как на ладони, — гигантская ракушка-пульт с костяными рычагами, управляющие тросы в прижимных петлях, ниша с «кислородным генератором» и запасами воды и субстрата… Кресла сюда ещё не притащили, хотя в одном из отсеков Гедимин их уже видел — наверное, у коменданта остались лишние от жилого корпуса. В нише у ворот поблескивал стеклянный корпус рамочного радиометра. Подвес держался чуть выше нуля — станция, как и вся Равнина, «фонила» безо всяких реакторов.

Передатчик на запястье Гедимина мигнул и загудел.

— Хватай три термочаши — и бегом наверх! — почти выкрикнул Айзек и тут же отключился. Гедимин удивлённо мигнул. «Что у них там? Какая авария?»

Когда он, набив карманы кейеком и собрав стопку термочаш, выбрался к подъёмнику, клеть как раз ехала вниз. С неё ссыпались на дно шахты два десятка филков, и Гедимин едва успел за неё уцепиться — дежурный тут же дёрнул её к поверхности. В верхнем отсеке встревоженно галдели, но эхо мешало разобрать слова. Чем выше поднималась клеть, тем холоднее становился воздух. Из-за неплотно закрытого люка тянуло ледяным сквозняком.

— Старший! Вот тебя тут только не хватало!

Филки шарахнулись к стенам, пропуская громоздкого сармата, и тут же сомкнули строй за его спиной — они торопились запрыгнуть в клеть. Кто-то уцепился за петли снаружи — никто не хотел ни минуты лишней оставаться здесь, на холоде. «Минус четыре,» — Гедимин на бегу сверился с термометром. «Откуда⁈»

Под ногами затрещал иней. Верхний слой гравия промёрз, оброс белыми и синими кристаллами. У дверей ближайшего барака темнело талое пятно. Из-за угла выглянул Айзек, облегчённо вздохнул и резким жестом позвал Гедимина к себе. За бараком, под ажурным куполом, повис золотистый огненный шар.

— Давай чаши, — выдохнул Айзек. — Вот говорил же — уходите!

Он подсунул «термоэлементы» под сгусток плазмы. Гедимин накидал кейека. Съёжившийся шар зашевелился, расширяясь. «Плюс десять,» — Гедимин посмотрел на термометр. «Это под куполом. А что снаружи?»

И долина, и дальние холмы покрылись ледяной коркой. С обрыва свисали сосульки. Деревья втянули все листья; то, что осталось торчать из ствола, обросло льдом и безжизненно повисло. «Минус сорок,» — Гедимин беззвучно выругался. «Откуда⁈»

— Заморозки? — он повернулся к Айзеку; тот следил за температурой вокруг сгустка плазмы и наружу даже не смотрел. — Чего не предупредил⁈

— Никто не знал, — отозвался командир, уплотняя купол над огненным постом. — По всем прогнозам день очень слабый. Но — тридцать седьмое. Хаос, считай, на пороге. Сейчас тут погода… очень малопредсказуема.

В небе блеснули серебристые линии. Двигались они в одном направлении — куда-то на «юг». Айзек глянул на них и сразу помрачнел.

— Следи за внешним куполом, — бросил он Гедимину, поднимаясь на крышу. Сторожевой пост на ней опустел — похоже, все филки забились под землю. Сармат щурился на обрывки серебристых лент в небе. Они извивались, резко меняли положение, но волокло их к «югу». На купол упало несколько снежинок.

— Вепуат в дороге, — еле слышно пробормотал Айзек. Он смотрел на сигма-сканер, повернув «щупы» к «южному» ущелью. На его дне залегли два сааг-туула. Их дыхальца были закрыты, панцири обросли инеем.

— Он в скафандре, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе. Ещё несколько серебристых змей проползли с «севера» на «юг». Их всех тянуло в одном направлении — и с направлением ветра оно не совпадало.

— Какой день завтра? — спросил он. Айзек тяжело вздохнул.

— По календарю — Пустоты. А что будет, никто не скажет. На то он и месяц Хаоса. Говорят, в худшие годы он длится дней по сто. Ты купол укрепи на всякий случай… и с реактором пора что-то решать.

38 день Пустоты, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Из-за приоткрытого люка донёсся шум дождя. Шуршало громко, а где-то ещё и журчало. Оценить силу дождя Гедимин не успел — раздались шаги. Шли двое в тяжёлых скафандрах, и никто в мягких сапогах следом за ними не спускался.

— Уран и торий! — Айзек небрежно шевельнул ладонью, глянул на монитор и повернулся к реактору. — Глуши установку.

Гедимин мигнул.

— Зачем? Она в норме.

Кенен закатил глаза.

— Субординация, мать её колба…

Айзек укоризненно хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Последние гермоворота вчера установили?

Сармат растерянно кивнул.

— Радиозащитный экран проверили?

Гедимин снова кивнул, но растерянность только нарастала.

— Готовься демонтировать реактор, — сказал Айзек, сверяясь с наручными приборами. — Выгородим тебе коридор до главного корпуса. Твэлы выдержат? Не развалятся по дороге?

Мигать Гедимин начал ещё в конце первой фразы; на последней он кое-как совладал с мышцами век и сердито сощурился.

— Какой демонтаж? Какой главный корпус⁈

— В котором две активные зоны, — терпеливо сказал Айзек. — В одну из них сложим твои стержни. Реактор наверху оставлять нельзя. Следить тут за ним будет некому.

Гедимин едва не поперхнулся.

— Вы в себе? Там, внизу, ни кварка нет. Ни вентиляции, ни оттока, ни выстилки…

— Излучение наружу не выйдет? — перебил его Айзек. — Коридоры перекрыть. Реактор заглушить и не запускать. Греется он слабо.

— И чем меньше к нему будут лезть, тем лучше, — закончил за него Гварза. — Все предупреждены — до нашего возвращения в главный корпус ни ногой! Айзек, ворота закрыты?

— Загрузочной машины тоже нет, — вставил было слово Гедимин, но на него зашипели с двух сторон.

— На руках опустим, — Айзек стряхнул с рукавов невидимые пылинки и подобрал часы, оставленные у монитора. — Это всё — тоже демонтируем по ходу дела. Ну что, открываем главный корпус? Боюсь, не залило бы.

…Сквозь белые стенки Гедимин не видел ничего — только чувствовал, как колышется под ногами гравий. По плато, подмывая толстый слой обломков, текла невидимая река. То, что сармат держал в руках, было обмотано в три слоя защитным полем; кокон, подёрнутый зелёной рябью, казался горячим. Волокнистые щупальца обвили руки, сомкнулись на спине; часть их, как чувствовал Гедимин, прошла прямо сквозь грудную клетку. «Вот я выпущу его в активной зоне, а оно меня не отпустит,» — сармат криво ухмыльнулся.