Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Это был охранник. Просунул между решеткой буханку хлеба и кружку воды, стал, уставившись в Ярему из-под капюшона, замер.

— Что нужно? - Спросил сероманец, не скрывая разочарования.

- Небольшого разговора.

Странный холодный голос. Ярема подошел к решетке.

– Кто ты такой?

Чужеземец был на голову ниже, его лицо скрывало глубокий капюшон. Видена одна только борода. Ни оружия, ни каких-либо отличий на простой одежде.

– Можешь называть меня Рахманом. Таково сейчас мое прозвище.

Ярема неожиданно ударил по решетке кулаком. Названный Рахманом не дрогнул, как и его голос.

– Давно не говорил с настоящим волчьим рыцарем, – сказал он. — Преданным пасынком Серого Ордена и Совета Семерых.

— Вот и поговорил, — Ярема поднял хлеб и воду и направился к постели.

– Твой брат поступил правильно, – продолжал Рахман. — Орден Проклятых должен быть уничтожен. Вы шли по тропе крови и боли слишком долго. Пора сойти с нее и забыть о ее существовании. Неужели тебе никогда не приходило это мнение?

Яровой положил еду и вернулся к решетке. Незваный гость опустил фонаря чуть ниже и в бликах света характерник увидел его белки: правый глаз Рахмана словно расплавился и стекло, замерев кривым пятном где-то на щеке, значительно ниже места, приличествующего глазу.

— Кто ты такой, чтобы болтать о судьбе Ордена? — с отвращением спросил Ярема.

– Единственный, кто имеет полное право на это, – ответил Рахман. — Судьба Ордена исчезнуть навсегда. Это должно было случиться давно. Люди, которые прошли по тропам Потустороннего мира и вернулись с проклятием в крови, должны погибнуть, чтобы ни одна душа больше никогда не повторила их ошибок. Столько убитых жизней... Ты никогда не задумывался об этом?

– Очередной фанатик, – Ярема не собирался тратить время на разговор. — «Летопись» начиталась? Прочь отсюда, Рахман, или как тебя зовут на самом деле. Твой гнойный глаз похож на семью, что неосторожный любовник пролил мимо твоего черного рта.

Раздался протяжный скрежет. Через несколько секунд характерник понял, что это смех.

– Спасибо за разговор, благородный пан Яровой, – Рахман вдруг плюнул ему в правый глаз.

Ярема зажмурился, взорвался бранью, ударил по решетке в ярости, не услышав последних слов Рахмана:

— Ты этот глаз потеряешь. А другим будешь созерцать предсмертную агонию проклятого Ордена, и гость в капюшоне ушел.

Характерник потратил долю воды, чтобы промыть глаз, еще несколько раз копнул по решетке, не в состоянии понять, кто это, у черта, приходил и зачем. Дикий, бессодержательный диалог. .. Или снова марево? Сколько он не спал? От самой Белой Церкви — это, наверное, двое суток, не меньше. Но ведь кто-то принес еду... Мысли спутались, с буханкой хлеба пришла приятная тяжесть в желудке и тягучая поволока на глаза.

Обычно Ярема спал, закинув руки за голову, чтобы лишние мысли сползали по судьбам. Вжатая между тремя стенками кровать не позволяла ни закинуть руки, ни выпрямиться во весь рост, потому что упирались ноги. Единственной возможностью устроиться на узкой кровати было свернуться калачем на левом боку, на правом мешали колени. Шляк бы трафил эти катакомбы, их зодчих и Якова в частности!

Характерник съежился на пропахшей гнилью соломенника. Инфантильный брат и безумный незнакомец никак не думали, потому что, холера, здесь невозможно было закинуть руки за голову.

...Он бежит по второму этажу семейного имения, разъяренный и сосредоточенный, заглядывает в каждую щель, залезает под мебель, проверяет шкафчики. В кулаке сжатые найденные игрушки. Кажется, в этом углу он еще не смотрел! Но здесь пусто. Только тоненькая паутинка и пугливый паучок.

Недавно Яреме исполнилось пять лет: папа подарил на день рождения большую коробку раскрашенных игрушечных казаков. Каждый был уникальным, имел собственную форму и оружие: стрелок, всадник, кошевой, гетман, бунчужный, писарь, обозный... Не успел Ярема наиграться, даже Яков забрал и спрятал солдатиков.

— Ты что, девочка, куклами играть? — спросил брат насмешливо.

– Это не куклы, а казаки! – ответил Ярема в слезах. - Такой взрослый, а такой глупый!

Иаков был старше пятнадцати лет и внешне напоминал скорее дядюшки, чем старшего брата, однако вел себя, как уличный дебошир.

– Ты обозвал меня глупым, – Яков развел руками. — А я только хотел рассказать, где искать твои девичьи куклы... Но из-за обиды не скажу.

– И не надо! Сам всех найду! И они не девчонки!

Он искал трое суток по всем закоулкам, от погребов до чердаков. Из двенадцати солдатиков нашлось десять, капеллан и пушка были потеряны навсегда.

– Это ты Ярема?

...Ему десять, он получил первую скобу, но дома никто не поздравил — сестры отдыхали на курорте, а Яков разъезжал с маменькой по высоким домам Правобережья: госпожа Яровая, со свойственной ей настойчивостью, помогала первенцу с нужными знакомствами, прокладывая дорожку и дорожку. сероманца, на фоне этих величественных перспектив просто потерялся.

– Эй! Ты Ярема?

...Шестнадцать лет, первый рождественский вечер в роли рыцаря Серого Ордена. Ярема рассказывал о своих осенних приключениях — то, что позволено было рассказывать, — мамуньо и сестры завороженно слушали, иногда взвизгивая и покачивая головами, а когда он завершил, Яков с зевком сообщил, что новость: в следующем году он войдет в

Красного совета одним из полноправных делегатов Галиции вместо старика Белецкого. Заявление произвело фурор, овации и несколько тостов подряд, куда там характерным рассказам...

- Яреми! Ярема! Яремы! Ярим!

Кто-то беспрестанно пищал тоненьким неприятным голоском. Ярема протер глаза и разглядел в темном углу два сиреневых огонька.

– Кто это? – ему показалось, что он видит сон.

– Ты Ярема Яровой?

– Я… А ты что такое?

Огоньки сверкнули и погасли. Ярема почесал макитру, повернулся на правый бок, выругался, снова улегся на левый и забылся тревожным сновидением.

...Сильвия. Миндалевидные глаза, черные волосы, острые скулы, жемчужные клыки и белая кожа. Ее взгляд, жесты, улыбка, запах... Ее понимание! Какие шансы на любовь между босорканей и характерником? Может, это ответ небес на его богохульства — заручиться с чужой девушкой из родных краев, чтобы через несколько недель найти родственную душу на чужбине?

Безусловно, он мог ошибаться. Может, это была не любовь, а временная страсть, вспыхивающая во время большого напряжения между разными людьми. Сколько они были вместе? Не больше двух суток. Может, их звериные начала подсознательно тянулись друг к другу? Может, между ними ничего не сложится, и они окажутся чужими... Но Сильвия стоила