Тьма. Том 4 - Лео Сухов

— У меня⁈ — не удержавшись от удивления, я выпучил глаза. — Да я его не видел ни разу в жизни!.. Где я и где князь Дашков?

— Вот это меня и напрягает… — нахмурилась Малая. — Всё больше и больше… Я до сих пор не пойму, почему тебя не пытаются сманить в знатные рода.

— Что, так спешишь Федю сплавить⁈ — удивился на этот раз Костя.

— Да не хочу я Федю сплавить! — возмущённо отмахнулась Малая. — И вообще я уверена, что Федя сначала доучится, а потом уже будет принимать решение…

Ещё пару недель назад я бы с ней поспорил. Малая сейчас явно выдавала желаемое за действительное. Впрочем, не стану исключать, что она выдавала своё решение за моё: это тоже возможно…

— Но попытаться-то они должны были! — продолжила меж тем проректор.

— А-а-а… — я открыл рот, понимая, что знаю причину, и смутился.

Во-первых, я это узнал и как-то не придал значения. Во-вторых, не сказал сразу Марии Михайловне. Может, и не обязан был, но собирался. А в результате, замотался и забыл.

Ну а в-третьих, я уже слышал про Дашкова в разрезе этой ситуации.

— Ты что-то знаешь? — угадав по моему лицу, нахмурился Костя.

— Арсений Булатов сказал, когда я отвозил показания в Тайный Приказ, что Дашков запрещает… Я хотел сказать Марии Михайловне, но так вышло, что забыл.

Ещё несколько секунд пришлось ехать в полном молчании. Малая полуобернулась на переднем сиденье и смотрела на меня. А Костя делал то же самое, но через зеркало заднего вида.

— Правда забыл! — повторил я.

— Вопрос остаётся открытым, Федя, — наконец, проговорил следователь. — Откуда тебя знает князь Дашков⁈

— Вообще не представляю… Но мой род ведь когда-то был боярским. Может, оттуда…

— А близкие родственники у тебя были двусердыми? — задумчиво уточнила Малая, изогнув бровь.

— Был дядя двусердый, но он пропал ещё до моего рождения. И многие старшие родичи были, но я никого не застал. Просто мама упоминала… — признался я.

— Нельзя просто так взять и лишить боярства, — нахмурилась Малая. — Пока в роду есть двусердые, разжаловать их в обычные не выйдет. Это закреплено международной грамотой тысяча шестьсот тридцать пятого года. И прописано в законах, и упоминается в царских указах… Это основа основ для всех стран Европы и Востока.

— Ну, может, дядя не был двусердым, когда это лишение случилось! — пожал я плечами. — Подробностей не знаю, если честно… Из моей мамы их клещами не вытянуть… Может, Арсений что-то накопает? Он вроде бы обещал поискать.

О том, что я сам успел найти, решил помалкивать. Не стоило лишний раз показывать свою осведомлённость. Чем дальше меня воспринимают как простачка — тем лучше. Нет, конечно, Малую и Костю я не обману, да и не собираюсь… Но лучше и для них оставаться девятнадцатилетним пареньком, который умеет стрелять, но мало что понимает в жизни.

А ещё очень хотелось узнать, что Косте удалось выяснить по тем пришлым, что спрашивали про меня в Усадебном углу… Но пришлось временно отложить разговор, чтобы Малую не нервировать.

С Костей пообщаться с глазу на глаз не получилось. Малая ничего и слушать не стала, сходу потащив меня на проверку способностей. Только чаем быстренько напоила следователя и выпроводила. А Костя воспринял такое поведение, как должное. Видимо, уже привык, что ученики для неё на первом месте.

А вот мне пришлось тяжело. Потому что проснулся я в районе полудня, а весь оставшийся день провёл за тестами на способности. Малая очень хотела понять, во что я нынче превратился, чтобы составить нормальную программу обучения.

И ведь составит… Готов поспорить, уже завтра с утра меня будут обучать, учитывая выросшие после кризиса способности. И я даже не знаю, когда Мария Михайловна всем этим будет заниматься — и будет ли она вообще спать.

Однако, если честно, за это её учащиеся и любят. Ни разу такого не было, чтобы Малая профилонила, забив на наше обучение. К счастью, далеко не у всех сразу происходит столько изменений в параметрах, как у меня.

Со мной же было особенно тяжело…

Начать надо бы с того, что ширина моего канала очень сильно выросла. Если раньше я мог выпустить двадцать одну тысячу капель, то теперь — сорок одну тысячу. У Малой аж глаза непривычно округлились, когда она увидела цифру.

И это было только начало!

Раньше в меня можно было принудительно загнать за раз до шестидесяти четырёх тысяч капель теньки. Ну а теперь — сто десять тысяч.

И это был настолько ужасающий показатель, что Мария Михайловна четыре раза его перепроверила.

— Если у тебя такое на третьем ранге, то я очень боюсь увидеть цифры на четвёртом… — проректор покачала головой, сверяя результаты тестирования. — Это очень много, Федя… Так, а что у тебя с вместимостью?

Оказалось, что вместимость тоже выросла, правда, не так сильно. Ужасающие для отрока двести пятьдесят тысяч превратились в триста тридцать. И, насколько я понял, если бы у меня хватало жгутиков, я мог бы уже небольшое село уничтожить. Причём десятком разных способов.

— Ни у меня, ни даже у Кости таких показателей нет! — вздохнула Мария Михайловна, разглядывая первые результаты. — Ты даже представить себе не можешь, насколько пугающе выглядят эти цифры…

— С моим количеством жгутиков это только цифры!.. — заметил я.

— Судя по твоим результатам в учёбе, жгутики у тебя будут, Федя… — проректор усмехнулась. — И, если так продолжишь, то не позже, чем к весне…

— За прошлый ранг и до десяти не удалось добраться, — пожал я плечами.

— А выпусти-ка все сейчас! — потребовала Малая.

Я спорить не стал и выпустил, причём сразу семнадцать штук! Для кого-то цифра покажется маленькой — у той же Васи было около тридцати. И она даже не считалась рекордсменом на нашем году обучения. Но для меня…

Для меня семнадцать жгутиков были просто подарком судьбы!

На общих тренировках группы я вечно испытывал с этим проблемы. И регулярно вынужден был плести заклятия, которые физически сплести не мог. Например, с шестью жгутиками приходилось как-то изощряться и выплетать щит на восемь.

И да, это давалось мне большим трудом, за счёт ежевечерних