Братство. ДМБ 1996 - Никита Киров

опера, продолжая прерванный разговор, пока тот прикуривал. — Так-то положено, товарищ милиционер. Вдруг ты из братвы? И такие бывают, видели уже, к нам постоянно подходят всякие. Вот и перестраховываемся.

— Не отстанешь же. Вот, смотри, капитан Семёнов из уголовного розыска, — опер достал из внутреннего кармана свои документы — «ксиву» в красной корочке, открыл ненадолго и убрал. Фото его, он в форме, моложе.

— Андрей Старицкий, — представился я.

— Про тебя никто не говорил. Короче, к делу. Вот снимок. Снайпером был? — Семёнов глянул на Царевича.

Цветная фотография была сложена два раза. Снято в каком-то каменном помещении, явно в Чечне, ведь оба человека на ней в знакомой военной форме: Шопен и Царевич. Глаза из-за вспышки отсвечивали красным. Царевич держал в руках снайперскую винтовку с оптическим прицелом — СВД.

— Ну, было у меня там «весло», — проговорил Царевич, глянув вверх и вниз по лестнице. — Мне ротный выбил.

— Значит, снайпер, — сказал Семёнов, выпустив облако дыма.

— Не совсем, — поправил я. — Обычный срочник, просто с СВД. Обучения особого не было, винтовку ему дали в боевых условиях вместо калаша, и от нас он далеко не отходил. Просто Царевич стрелял отлично, кучно, вот и дали ему такой ствол.

— Ты лучше стрелял, — сказал Руслан, чуть улыбнувшись от похвалы.

— У тебя характер спокойный, самое то для тебя было.

— И много настрелял? — опер усмехнулся.

— Достаточно, — мрачно произнёс Царевич.

— Так что случилось? — спросил я.

— А чем вы вчера вечером занимались? — Семёнов усмехнулся.

Я посмотрел ему в глаза. Выводы уже можно сделать, надо теперь понять, что это за человек.

Без нужды ссориться не нужно, но всё же, хоть опер и казался непробиваемым дуболомом, всё же явно был неглупым человеком. Только подход к нему нужно найти.

И, кажется, я знал, какой.

— Я понял, — сказал я. — Кто-то в кого-то выстрелил, и ты сразу пришёл к нам. Потому что мы только что вернулись с войны, и вы думаете, что мы все поголовно психи, у которых чердак протекает. Сразу устроились в банду и давай всех мочить направо и налево.

— Да не, — он замотал головой, не ожидая такого. — Вы чё, мужики?

— А чё нет? — поддержал меня Царевич и потрогал лоб. — Мы там новости по радио слушали, переживали, чё дома о нас подумают. Говорили, какие мы мясники, мирняк пачками кладём. Вот и сам посуди, что из этого вышло: мы приехали, а от нас все шарахаются, как от прокажённых.

Похоже, Руслан и сам не ожидал, что может так сказать. Он смутился и кашлянул.

— Да погодите! — опер поднял руку. — Да не в этом дело. Не из-за этого…

Семёнов замолчал ненадолго.

— Слушайте, у меня к вам нет претензий, у меня друг в командировке год назад там был, рассказывал, чё творилось. Все мы всё понимаем. Но да, вас достают из-за этого и доставать будут потом, — признался он, будто и нехотя, но будто и с облегчением. — Ничего тут не сделаешь. Короче, ночью грохнули одного братка, со снайперки, метров пятьсот или около того расстояние было. Сказали — проверять всех бойцов, потому что сто пудов профи стрелял. Пулю ему в грудак положил с такой дистанции, что даже охрана не увидела, кто стрелял. И не услышала.

— И кого убили?

— Да, Бычка из «Химкинских», — Семёнов отмахнулся от облака вонючего дыма и затушил сигарету о край майонезной банки, стоявшей на подоконнике. — Не суть. Теперь проверяем всех военных из горячих точек: афганцев и вас. Начальство требует с вас начать.

— Вот так ко мне из-за каждой кражи и приходят, — с осуждением вставил Шопен.

— Вот тебя и узнали, — сказал опер и показал на фотку. — Там Иваныч на первом этаже сидит, он к тебе приходит каждую неделю. Вот и выяснили, кто это с тобой на снимке. В депо уже ездил с утра, с мастером говорил, очень Царёва хвалил. Но работа такая, мужики, — он посмотрел на нас. — Надо всё выяснять.

Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, хитрит он или нет, чтобы добиться нашего расположения, как следователь военной прокуратуры Ерёмин. Не похоже, но я присмотрюсь.

— А фотка откуда?

— Да там следак военный, командировочный, всех ваших чеченцев знает, у нас крутился. Услышал об этом, говорит — вот кого можно опросить. И фотку дал.

— Ерёмин, — заключил я. — Он и к нам ходит.

— Ну, у него свои заботы, — опер отмахнулся. — Нас в них не посвящает.

— Тогда я скажу по сути, — произнёс я. — Это всё явно не к нам, потому что Царёв вчера со мной был и ещё двумя людьми. Встречались с сослуживцем в клубе «Сибиряк», потом уехали к Руслану, сидели у него до утра, вспоминали и обсуждали, чем заняться. Много кто подтвердит.

— Меня только с ними не было, — добавил Шопен. — Но я здесь был, ящик смотрел у соседей.

— И что показывали? — спросил Семёнов, скорее всего для видимости.

— А? А, «Багз», вечерами кажут. Про компьютерщиков.

— Ну и всё, — опер кашлянул. — Вопросов нет, так и скажу, что у вас алиби, все довольны будут.

— А с Ерёминым тоже ты работаешь? — спросил я.

— Когда надо — он нас запрягает. Всё, погнал я. А вообще…

Семёнов остановился у самого выхода. Взгляд совсем не такой, какой был в начале разговора.

— Вам есть чем заняться, мужики? Там в милицию набирают, в ППС. Вас возьмут без проблем. Чего без дела-то слоняться? Работы всё равно в городе нет.

— Вряд ли возьмут, — я пожал плечами. — Скажут, что психи. Да у нас будет нормальное совместное дело, обдумываем детали. Пытаемся себе найти что-нибудь в мирной жизни, товарищ капитан.

— Пока в нас все бандитов видят, — с горькой усмешкой добавил Царевич.

Семёнов ушёл. В окно мы видели, как он уезжал на служебной машине.

В городе идут разборки, но нас так и будут проверять, конечно. А к этому оперу я присмотрюсь получше, думаю, мы ещё с ним повидаемся.

Но на этом не всё.

Рассказали Шопену идею с компьютерами, но вкратце, потому что сегодня будет встреча с