Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

людей начнёт стремительно убывать, скакать можно будет быстро, нигде не задерживаясь. Разрыв между ними и Шаманом сегодня сократился как минимум на два часа, с утренними выйдет ещё два. А значит, они почти догнали.

Это хорошо, потому что завтрашняя ночь — последняя. Завтра Шаман уж точно доберётся до железки. И если не перехватить его по пути в посёлок, откуда налажено сообщение, дальше — ищи-свищи. Кирилл рассказывал, что металлическая тележка движется быстрее лошадей, её ведь ни кормить, ни поить не надо. Кого на рычаги посадить, Шаман найдёт, а дорога по рельсам не в пример глаже, чем обычная.

Рельсы Мрак видал много раз, в их краях этого добра полно попадалось. Знал и то, что Кирилл тоже хочет восстановить железную дорогу, он им с Серым даже дрезину когда-то показывал — вроде той, на которой они с батей и Джеком огонь и воду прошли. Железку даже начинали восстанавливать, но, как морозы ударили, бросили. Не до дороги стало, прокормиться бы. Тогда многое, что начато было, бросили, Мрак знал от Серого, что Кирилл ещё из-за этого шибко переживает.

«Жуть, как ругается, — рассказывал Серый. — Говорит, что опять нас хотят, словно кротов слепых, в норы загнать. Чтоб сидели тихо, и кроме как о пропитании ни о чём не смели думать».

«Это кто же хочет?»

«Да чёрт его знает. Я спрашивал, он не сказал».

Кто там чего хочет, этого Мрак тоже так и не понял. Точно знал лишь то, что строительство дороги пока брошено. А у южан железка восстановлена. И до неё осталось меньше суток пути...

— Да чтоб тебя! — он выругался.

— Опять? — Стафка обречённо уставился в даль — видел в темноте хуже Мрака, да и ростом был сильно меньше.

Зато к ругани успел попривыкнуть, уже не выкатывал непонимающие глаза: «Чего-чего ты сказал?»

— Опять.

— Вот же неймётся, — Стафка вздохнул. — И куда топают, за час до рассвета? Уж давно пора по домам сидеть... Ладно, я на разведку.

— Валяй.

Мрак сошёл с дороги. Дальше ехал таясь, по обочине, а Стафка устремился догонять двух конных — они, судя по направлению движения, возвращались в посёлок, до которого было уже недалеко.

Мрак смотрел пацану вслед. Поначалу — с досадой. Сколько уж они таких препятствий миновали, и возле каждого задерживайся. А езды ещё два часа, раньше он не остановится и Стафке не позволит. А зевается всё сильнее. И жрать охота всё больше — перекусывали абы чем, на нормальный обед время тратить не стали. Верно Стафка сказал: сколько можно лазить-то, чего вам не спится?..

Усталость и раздражение взяли своё — момент, когда Стафка поравнялся с конными, Мрак проморгал. Чуть не тронулся машинально следом за ним, когда вдруг обожгло: взмаха рукой не было. Чем-то пацану всадники не понравились.

Стафка, обогнавший всадников, и оба мужика быстро удалялись, а Мрак, матерясь сквозь зубы, продирался через сухой прошлогодний бурьян на обочине, всматриваясь в темноту. Помнил, что по уговору со Стафкой должен сойти с дороги и искать объезд, но что-то держало. И едва сумел сдержать возглас, когда увидел, как всадники вдруг ускорились.

В ту же секунду до него долетел звук. На таком расстоянии чуть слышный, но Мрак понял, что Стафку окликнули. Потом понял, что ему велели остановиться. А потом увидел, что пацан пустил коня галопом. Его снова окликнули — на этот раз громче.

Стафка не оборачивался и останавливаться явно не собирался. Всадники бросились за ним.

Глава 22

Серый

— Не может быть, чтобы из-за вакцины.

Серый устал повторять одно и то же. Всех, кому он колол вчера вакцину, свалила странная инфекция. Температура, рвота, желудочные спазмы — до того болезненные, что люди кричали на крик. Серый, вместе с Серафимой и Марией, сбился с ног, пытаясь помочь. Крики не смолкали сутки.

На исходе суток стало понятно, что странную хворь удалось победить. Люди медленно расходились по домам. Тех, кто не мог идти самостоятельно, вели под руки.

Придут ли они завтра на уколы, Серый не спрашивал. Всё и так было ясно. Он слышал, какой диагноз поставили себе больные.

Серафима, снующая от одного страждущего к другому — в лечебнице едва удалось разместить всех, людей пришлось укладывать на пол, — неустанно пришёптывала: молилась Матери Доброты, чтобы облегчила страдания.

Николай, как и другие, провожал её метания мутным взглядом. В какой-то момент вдруг оторвал от пола тяжёлую голову и глухо, отчаянно проговорил:

— Мать Доброты наказывает нас.

По лечебнице, заглушив стоны, прошелестел гул. Николай произнёс вслух то, о чём втайне думал каждый.

Серый заставил себя промолчать. Заставил не думать о том, как впиваются в него десятки взглядов, от разочарованных до ненавидящих.

Через час Николай умер. Тихо, уже без криков — просто вытянулся на полу, уткнувшись лицом в доски.

Когда до Серого дошло, что он мёртв, внутри будто что-то оборвалось. До сих пор происходящее казалось дурным наваждением, обычной неприятностью, которую надо просто пережить — и идти дальше. Не бывает такого! Не умирают люди от желудочных спазмов! Но Николай лежал на полу и не шевелился.

Серый вытащил его во двор, под навес — не знал, куда ещё тащить.

«Обычно мы оставляем человека здесь — до тех пор, пока не заберут близкие. Но...» — Мария беспомощно огляделась по сторонам. Лечебница была забита людьми так, что на полу едва оставалось место, куда наступить.

Серафима, кажется, от суеверного ужаса вовсе лишилась дара речи. Никто, кроме Серого, из лечебницы выйти не мог, на улице уже вовсю светило солнце. А он с трудом заставил себя вернуться.

«Кто ещё? — стучало в висках. — Кто, мать вашу, следующий?!»

Но обошлось. Смертей больше не было. Люди, преодолев кризис, начали приходить в себя.

Серый оставался в лечебнице до конца. До того, как они с Марией проводили последнего больного.

Уставшая, одуревшая от всего, что навалилось, Серафима уже час как спала. Присела на кушетку передохнуть и тут же уснула. На ногах остались Серый, Мария и Эри. Все втроём вышли на крыльцо.

— Они ведь... больше никогда не придут?

Эри смотрела на то, как соседи ведут под руки Наталью. Она, кажется, пока толком не осознавала, что случилось с мужем. Тихо, безропотно, позволила себя увести.

— Нет, — процедил Серый. — Их наказала Мать Доброты. Слышала же. Пошли домой. Сердцем чую, скоро к нам Георгий пожалует.

—