Чёрный Город - Влада Ольховская

Следующие несколько дней промелькнули странно, слились в единый отрезок времени, в котором бодрствование перемежается с полубредовым состоянием и тяжелым, болезненным сном. Пару раз звучала тревога, вокруг него становилось шумно, люди и машины мельтешили, что-то делали, один раз он даже слышал крик Гекаты – не испуганный, а раздраженный и злой, и после этого работа пошла даже активней, чем раньше. Но такие моменты Марк почти не запоминал, да и не пытался потом разобраться в тех обрывках, что сохранились в памяти. Он отталкивал от себя ощущение, что боль будет бесконечной, знакомое многим «тяжелым» пациентам. Он просто ждал.

Как оказалось, не зря. Постепенно периоды ясности стали более долгими, а лихорадка и вовсе отступила. Марк чувствовал, как онемение сменяется силой – пока что не прежней, да и прежней она станет не сразу, тело сильно пострадало. Но это ничего, если модуль приживется как надо, все остальное можно восстановить!

После первого разговора Геката по большей части игнорировала его, позволяя наблюдать за ним врачам, ни одного из которых Марк не знал. Ольгу и других коллег к нему не подпускали: скорее всего, из-за того, что имя предателя еще неизвестно. Если бы это оказался кто-то из персонала больницы, он бы не упустил возможность сорвать операцию… Марк все равно не был близок с другими медиками, так что проблемой это не стало.

Геката снова заинтересовалась им, когда он почти пришел в себя и мог говорить нормально, не заикаясь через слово.

– Это очень быстрое восстановление для такой операции, – сказал Марк.

– Ты даже не знаешь, сколько дней ты рыдал в бреду и звал маму!

– Не рыдал и не звал, потому что у меня нет склонности к этому проявлению лунатизма, в моем возрасте такое с нуля не развивается. Что же до восстановления… Мне достаточно того, что ты говоришь «дней». При такой операции я как хирург делал бы прогноз в месяцах или даже годах.

– Да, соображаешь ты уже лучше… Ты как хирург просто мыслишь категориями тех ресурсов, которые есть в Объектах. Тебе дали намного больше, но не за красивые глаза – глаза и правда ничего такие, но их ведь не видно, так что не окупаются. Тебе заплатили заранее, надеясь, что эти инвестиции оправдают себя. Нам не нужен воин, который годами восстанавливается в постели и может быть в любой момент раздавлен вообще кем угодно – от залетного хазара до гипер-мутанта.

– Почему этих ресурсов нет в Объектах?

Он знал, что до этого момента Геката улыбалась – улыбка легко считывается в голосе. Теперь она улыбаться перестала.

– Потому что ресурсов мало, Объектов – много, и в них обычно нет тех, кого нужно особо беречь. Ты ожидал, что я попытаюсь облечь эту правду в более человечную форму? Нет, я по-прежнему не собираюсь с тобой заигрывать. Так что даже не начинай мне выдавать этот бред в стиле наших тепличных повстанцев о том, что ресурсы должны быть распределены одинаково, а Черный Город пора бы свергнуть, потому что он – адская машина, подавляющая свободу воли и прочие приятные штуки. За то время, пока ты спал, мир не начал делиться на доброе добро и злое зло, каким был, таким и остался.

– Что плохого в стремлении хотя бы обозначить для себя сторону добра?

Марк не верил в то, о чем спросил, ему просто было любопытно, что она скажет. Геката, кажется, поняла это, потому что раздражаться не стала.

– Ты ведь осознаешь, что речи о стороне добра велись с тех времен, когда люди научились зад подтирать?

– У тебя странное определение цивилизованности…

– Тем не менее, я в нем права. Поиск хорошей стороны – классический пример подмены понятий. Хорошее нельзя определить объективно, потому что то, что хорошо для одного, частенько плохо для другого. Поэтому в борьбе за все хорошее обычно имеется в виду либо «то, что мне нужно», либо в лучшем случае искренней ограниченности – «то, что мне кажется хорошим». Как правило, иллюзию выдает непродуманность исполнения. Проще говоря, если ты можешь швырнуть лозунг, но не можешь ответить на вопрос «Как это сделать?» – ты занимаешься ерундой.

Она говорила с ним вполне искренне, и это оказалось неожиданно. Марк пока не понимал толком, зачем ей это, и решил просто плыть по течению.

– И ты можешь вот так разбить любой благородный порыв?

– Абсолютно, это несложно, достаточно изучить историю. «Мир во всем мире» – звучит красиво, но не учитывает то, что войны чаще всего начинались из-за сугубо бытовых и экономических причин. И чтобы установился мир, одна из сторон должна уступить, часто – себе в ущерб. Или вот возражения против определенной войны… Обычно сторонников мира и прочих прелестей не устраивала именно война между странами А и Б, потому что она касалась их интересов и происходила у них на глазах. При этом война стран В и Г, проходившая дальше, никого не волновала, даже если там проливалось намного больше крови. Люди ратовали за сохранение экологии, но не спешили отказываться от благ, ее убивающих. Кстати, и к Первой Перезагрузке привели, если помнишь, благие намерения. Ну а потом всю эту чехарду с Перезагрузками было уже не остановить…

– Но Шестой не случилось, – напомнил Марк. – Все остановилось само собой.

– На самом деле не само собой, но ты этого не знаешь – и обыватели в целом не знают. Годы идут, подрастает поколение, которое плохо помнит даже Пятую Перезагрузку, не говоря уже о Первой. И вот в головах юной поросли появляются мысли о том, что Черный Город – зло. А не мешало бы задуматься, кто эти мысли туда вложил.

– На самом деле Черный Город безгрешен?

– Да, – без тени иронии ответила Геката. – Черный Город безгрешен. Но прямо сейчас с тобой нет смысла говорить об этом, потому что, во-первых, ты неверно понимаешь концепцию греха, а во-вторых, ты по-прежнему очень мало знаешь о мире.

– Забавно…

– Что именно?

– Мне казалось, что, если ты собираешься использовать меня, тебе проще идеологически меня накрутить уже сейчас, пока истинные знания, как ты часто повторяешь, у меня и правда нулевые.

– Могла бы, – согласилась она. – Если бы мне действительно нужен был покорный болванчик. Некоторые из нас такое делают: заводят ручных зверьков, считая, что это тоже ресурс. Но мне такой ресурс даром не упал, я не вижу смысла в слабом прикрытии. А сильный союзник без мозгов рано или поздно становится проблемой.

– Но ты увеличиваешь риск, что я перейду на