Печать пожирателя 9 - Илья Соломенный

Но этого оказалось достаточно.

В этот момент последний из Охотников материализовался у моей невесты за спиной. Его пальцы (длинные, слишком длинные) впились ей в плечи, и прежде чем я рванулся вперёд, прежде, чем нанёс удар…

…Они исчезли.

Только эхо крика Илоны осталось в воздухе.

А затем оставшиеся Охотники просто рассыпались пеплом, и по залу пробежал шёпот:

— Индия, Марк. Через месяц.

Я застыл, не веря своим глазам.

— ГДЕ ОНА⁈

Моя ярость вырвалась наружу. Энергожгуты вздыбились, сокрушая алтарь, рвя фрески, уничтожая храм вокруг. Но в тот момент, когда я уже готов был разнести всё к чертям, Храм ответил.

Из стен вырвались золотые цепи — не магия, не металл — что-то древнее, чужое. Они впились в меня, обвивая руки, ноги, шею, сливаясь с моей собственной энергией…

А затем в меня хлынул поток силы и чужих воспоминаний.

Глава 13

Очередной кусок истины

Я смотрел на мир глазами Ментухотепа.

Горный ветер бил в лицо, неся с собой колючие песчинки. Это раздражало. Раньше я не чувствовал ветра. Раньше он расступался передо мной, как раб перед фараоном. Теперь же песок забивался в складки моего теневого плаща, царапал кожу, оставляя на ней крошечные порезы.

Моего?

Проклятье, да нет же! Я просто чувствовал и ощущал мысли древнего пожирателя, как свои!

И мысли эти были раздражённым.

Ментухотеп считал, что его новый сосуд был слаб. Впрочем, я и сам это чувствовал — тело едва не рассыпалось под силой мощной Искры.

Искры, мощь которой, если честно, и рядом не стояла с тем, что было у фараона раньше, во время прошлого моего «флэшбэка».

Справа стоял Юй Великий.

Его бронзовая кожа постарела, покрылась новыми трещинами — словно глиняный кувшин, оставленный на солнце. Корни в его волосах шевелились едва-едва, цепляясь за почерневшую золотую диадему, а плащ из драконьей шкуры то и дело пытался задушить своего хозяина.

Не слушался как должно…

— Ты слышишь это? — прошипел он.

Я повернул голову.

— Что?

— Сердце.

И правда. Глухие удары где-то внутри грудной клетки.

— Оно стучит слишком громко, — скривился Юй, — Как у пленного зверя в клетке!

Слева молчал Ур-Намму. Его тело — сгусток тьмы со звездами вместо лица — казалось, вообще не замечало ветра. Но я видел, как его «руки» (если это можно было назвать руками) сжимались и разжимались, будто он пытался ухватить что-то невидимое.

Мы смотрели на затмение — луну, медленно наползающую на солнце.

Перед нами висели магические линзы. В них мерцало, чуть подёргиваясь рябью, изображение города.

Ашшур — так он назывался.

И город пылал.

Не в огне — в магии. Его стены были выкованы из бронзы, пропитанной кровью, а башни изгибались, как пальцы сжимающиеся в кулак. Над главными воротами висели сотни черепов — не человеческих. Человеческие были бы слишком слабы.

Это были черепа тварей, добытых в Урочищах.

По улицам текли не люди, а тени — призрачные фигуры в ритуальных масках, несущие факелы с зеленым пламенем. Воздух над городом колыхался, как над раскаленным железом, искажая очертания храмов, где на алтарях лежали многочисленные жертвы. Жрецы стояли над ними, держа в руках свитки из человеческой кожи.

— Новый центр мира, — наконец произнес Ур-Намму. Его голос звучал так, будто доносился из глубины колодца, — Каждая жертва там ускоряет процесс. Каждая смерть…

— Этого недостаточно! — я ударил кулаком по линзе. Теневой плащ взметнулся, на мгновение приняв форму крыльев, — Брат, ты не хочешь ничего объяснить? Мы проспали тысячу лет! Тысячу лет во тьме, раздробленные, слабые! Мы должны были проснуться богами! А вместо этого оказались тут и…

В линзе процессия магов в багровых одеждах подходила к городским воротам. Они шли, спотыкаясь, сгорбившись — как старики, а не как сосуды для нашей силы.

— Посмотри на них! — прорычал Юй. Его голос был скрипучим, — Они даже держаться прямо не могут!

Он схватился за грудь, где под потрескавшейся кожей пульсировало что-то живое.

— А эти тела… Эти проклятые тела! Я чувствую, как кости ноют от холода! Я чувствую, как болят мышцы!

Я скрипнул зубами. Они были… Не совсем крепкими.

— Мы слабеем с каждым часом, — прошипел я, — Эти оболочки гниют. Разваливаются!

Юй засмеялся. Звук был похож на треск ломающихся веток.

— Может, тебе стоит попросить у своих жрецов новое тело, фараон? — он оскалился, — Или они уже забыли, как тебя звали?

Теневой плащ вокруг меня вздыбился.

— Говоришь так, будто твои шаманы еще живы! — я повернулся к нему, — Или ты забыл, как твою последнюю столицу смыло в море вместе со всеми, кто тоже знал твое имя⁈

Юй бросился вперед, но Ур-Намму встал между нами, и он остановился. В этот момент линзы вспыхнули — в Ашшуре начался ритуал.

Луна закрыла солнце окончательно, и маги пали ниц перед ним, а их кровь — густая, темная — начала стекать в жертвенные чаши.

Ур-Намму поднял руку.

— Смотрите.

— На что? — прошипел я, — На то, что созданная тобой система перерождения через мировое заклинание оказалась сломана⁈ И вместо того, чтобы возродиться тысячекратно сильнее, мы распались на десятки тысячи более мелких и слабых фрагментов⁈

— Вот именно, — поддержал меня Юй, — И фрагментов — это слабо сказано! Ослабевшие колдуны, которые даже магию пожирать не умеют! Позор…

— Твой план не оправдался, Ур-Намму, — оскалился я, — Просто признай!

Я чувствовал, как трещины под босыми ногами пульсируют в такт моей ярости.

Песок между пальцами — ещё одно унижение. Когда-то мои стопы не касались земли. Когда-то я шествовал по воздуху, а рабы лизали следы, которые я оставлял на мраморе!

Ур-Намму стоял неподвижно, его звёздное лицо мерцало спокойным, почти насмешливым светом.

— Всё идёт так, как должно, — произнёс он, и его голос был подобен шелесту древнего пергамента.

Юй Великий зарычал. Его драконья мантия впилась когтями в его плечи, но он даже не заметил.

— Как должно⁈

Его голос треснул. Он схватил себя за живот, где под потрескавшейся бронзовой кожей пульсировало что-то живое и слабое.

— Мы чувствуем голод! Настоящий голод, Ур-Намму! Как у этих… этих червей внизу!

Я сжал кулаки, ощущая, как иероглифы под кожей нагреваются от ярости.

— Ты всегда любил свои