«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

Переглянулись…

– Вот твою ма… с чего бы?

– Надо сходить? Разумеется, я схожу, – засобирался полковник, бычкуя сигарету, – надо разобраться.

– Да и мне, что ли, тоже? Коли по обстановке всё улеглось, то можно и проветриться, – крикнул вахтенному: – Эй, боец, если что, меня искать – я на полётке или в ангаре.

Уже по пути:

– Да, товарищ полковник, приказ был «Спасать противника лишь по остаточному принципу». И не обязаны! Особенно если наши лётчики там, возможно, на последних каплях. А-ля герр[88], как говорится. Но будь я проклят! Мы здесь, а они там. Каково им – экипажам вертушек, снизившись над кем-то, плавающим в ледяной воде в одном жилете, обнаружив нуждающегося в помощи человека, пусть и врага? И что прикажете в той путанице? Вытащили, глянули, ах, извините, обознались, пшёл вон?! Тогда уж, пожалуйста, сразу стрелять в лоб, чтоб никто не мучился. Так что приказ приказом, но я никого не осуждаю. Почему сейчас кого-то доставили сюда, без санкций? Тем более иностранцев? Наверняка имеются основания. По идее борт должен был ещё в воздухе информировать КаПэ о причине. Но сейчас и так узнаем, пришли уж. – Геннадьич открыл дверь наружу, сразу хватая холодного ветра в разгорячённое эмоциональной тирадой лицо.

Последний спасательный Ка-25 ещё стоял на полётной палубе, рядом толпился люд, больше кучкуясь вокруг новоприбывших – тех самых англичан. Причём позади проглядывались носилки, не пустые, над ними, склонившись, колдовали два санитара. Спустившийся с СКП на полётку – разобраться, командир БЧ-6, увидев приближающегося кэпа, дёрнулся навстречу, докладывая:

– Пилот почувствовал возникшее биение, похоже, что в редукторе. Не стал рисковать, так как можно было застрять на «Чапаеве» с неисправностью. Решил сразу домой.

– Разумно. Ну, а что вы-то тянете? Почему посторонние до сих пор на борту? Пересадить на другой вéртол и отправить долой на «Чапай». Немедленно.

– Там один в критическом. Медики говорят, что может не перенести перелёт, надо оказать срочное…

– Выдержит, – резко оборвал Скопин, – тут пять минут – прыгнуть с палубы на палубу. Мало было пленной немчуры? Зачем нам здесь эти англичане? Вон глядите, один уже вовсю пялится на наши антенны.

– Товарищ капитан 1-го ранга, разрешите? – из-за спины кто-то выступил, в накинутом поверх лётного комбинезона бушлате, сам, видно, тоже из воды – мокрый. Представился – гвардии капитан Покровский, третья эскадрилья. С «Чапаева». – Товарищ капитан 1-го ранга, тут такое дело, я парашютом рядом с ними упал, с британцами. Надувной плотик у меня пулей продырявило, травил воздух. А они подсобили. Иначе бы хана.

– Так точно, – подтвердил командир вертушки, – мы их всех, гуртом плавающих, и обнаружили. Выловили, вытащили и, как оказалось, не зря. На авианосце про товарища, – он кивнул на Покровского, – уж думали – всё, потеряли с концами.

– Во как, – Скопин мигом проникся щепетильностью ситуации. Дополнительных комментариев не требовалось. – Тогда так. Раненого в санчасть, остальными займитесь как дóлжно – вниз, и быстро. Переодеть в сухое, горячая еда и тэ дэ. Изолировать. Потом оказией всех скопом и переправим.

– Тут ещё, – Покровский понизил тон, – из разговоров я понял, что они экипаж одной машины, предположу, что командирской, один из них в звании коммандера. Чин немалый. Если для допроса.

– Шпрехаете на английском?

– Пришлось. С самого начала в ИАП[89] ВВС Северного флота, осваивая «Харрикейны» и американские истребители. Прикрывали ленд-лиз, конвои. Доводилось контактировать и лично… мне на союзников везёт[90].

Что-то в лице гвардии капитана исказилось, спровоцировав у Геннадьича вопрос:

– И как вам союзники показались?

Лётчик бросил быстрый взгляд – нет ли тут подвоха на лояльность, но ответил непринуждённо, без оглядок:

– Американцы ребята простые, с ним проще всего, «ол райт» да «ноу проблем». Норвеги – те, что на смерть, что, наверное, к бабе свататься – деревянные, полная невозмутимость. Англичане, ничего не скажу, спасибо, помогли. Но гадом буду, там бы я и остался, не будь среди них моряка (думаю, это штурман в экипаже). У флотских всё же пунктик с бедствующими на море. Летуны же, те другой закваски, чопорные дюже – чёрта бы с два пошевелились, плюнули в мою сторону и не поперхнулись.

– Стоп, вы говорите, коммандер? На наши деньги это кап-два, в смысле равносильно капитану второго ранга. Это он штурман-моряк, что ль?

– Нет. Другой. У них в авиации флота лётный и технический состав получает воинские звания согласно флотской табели о рангах.

– Ага, ясно. Короче, кому положено, разберутся. Тогда всё. Идите вниз, вас отведут, выдадут, чего там надо. И ещё… не против, если вас тоже переправим не сейчас, а оказией?

* * *

Уходя… а прежде они покинули продуваемую полётную палубу – кто в ангар, кто к дверям-задрайкам, ведущим в недра настройки… в голове у капитана 1-го ранга Скопина отпечаталась фрагментарная картина и все её персонажи. По делу снующий технический персонал под руководством начальника ТЭЧ… Советский лётчик-истребитель, которому враги, по сути, помогли выжить… Члены британского экипажа, стреноженные охраной, подавленные поражением, тревожно провожающие носилки с раненым соотечественником, успевая оглядываться по сторонам, жадно впитывая подробности чужого корабля… Переживший крещение говорливый молодой фельдшер из спасательной вертушки, громко делящийся впечатлениями и чьей-то безымянной трагедией: «зависли, подняли, втянули на борт, казалось, вот – только что шевелился, сам же пристегнулся, давай его теребить, а он всё – безвозвратно мёртв».

«Безвозвратно мёртв, – повторил Геннадьич. Формулировка его покоробила. – Как будто мертвы, чёрт возьми, бывают возвратно».

Захотелось выплеснуть, снять этот будто накопившийся балласт, вобравший в себя всё, от самой первой стычки с немецким U-ботом и далее весь раскрутившийся маховик событий, запечатлевшихся, словно хроника великих морских сражений из трескучего кинопроектора… только в цвете, в запахах, в ощущениях.

В голове навязчивой манией – всякий раз сравнить показатели «до» и «после» или, правильней, «там без нас» и «здесь с нами», сопоставить факты и домыслы, смешивая несостоявшееся прошлое и реалии только что произошедшего.

«Анисимов в своём повествовании деликатно обходит стороной конкретику, во что обошлась эта воздушная битва авиагруппе „Чапаева“. Догадываюсь, что автор попросту пожалел своих читателей. Неспроста же там у него в конце эпизода последние торпедоносные „Эвенджеры“ британцев трепал какой-то совсем уж одинокий „Як“.

Показательно.

Или мне так показалось? Пересмотреть материал, что ль?..

Однако ж тут ещё не всё! Трагизм всей ситуации ещё и в том, что спасать подбитых лётчиков, по всей видимости, никто не собирался. Хотя бы потому, что для этого не было адекватных возможностей.

Использовать гидросамолёты в тех погодных условиях? Угробятся