Либелломания: Зимара - Н. Мар

— Ядерный реактор?

— То есть да. В это время года он особенно активен, и стены Загородного Палисада обрастают мхами и лишениями, а в ледяных арках висят сталактиты и содомиты.

В ожидании лорда-песца, который должен был появиться точно к началу затмения, я бродила и разглядывала арки по краям зала. Колье царапало мне спину и незажившие татуировки. Серое платье означало прислугу или раба (по крайней мере, на Урьюи и на Бране), и со мной никто не заговаривал. Меня вообще не замечали, и мне это нравилось. В первой арке была выставка орудий для охоты за маньяками, но она не шла ни в какое сравнение с арматекой у Кая (ух, больно) дома. Гости восхищались ледяными фигурами выдающихся игроков Клуба. Среди них были знакомые фамилии и не очень: Ктырь, Бритц, Шулли. Чиканутый Димус, на вид оправдывавший кличку. И какой-то Кассиус Фокс, эзер-таракан. В хрустальные кирпичи были залиты трофейные головы сумасшедших. Я к ним подходить не стала. Не только потому, что мятые и размозжённые черепа наводили страх. А потому что под каждым третьим значилось колюще-режущее имя охотника. Рейне Ктырь и Йола, нежно поглаживая кирпичи, травили охотничьи байки, а я рассматривала чучела песцов в арке напротив. Первый был пушистый, белый с серыми подпалинами. Крупный, как сторожевой пёс. Бранианцы громко отметили сходство песца с их полярным волком. У другого чучела была вывернута морда, и брылы покрывали скальп на манер капюшона. Выглядело это паршиво, к тому же всю изнанку сплошь покрывали клыки. Подпись на языке метаксиэху гласила, что песцы Зимары, выворачивая кожу зубами наружу, защищали голову и шею в драке. Оставалось надеяться, что лорд-песец — это просто титул, а не вот такое чудище.

Я подошла к краю открытой площадки, на которой располагался зал. Вниз круто уходили ступени. Оттуда и должен был подняться главный гость. Кроме меня никому не хотелось заглядывать в эту бездну.

Подземный урановый реактор преобразил зиму и снаружи дворца. Ледяные гривы вокруг клиники подтаяли, серые камни позеленели. По камням, к которым примыкал парадный зал, спускалась горная речушка. Её блестящий водопад поймали в фонтан, чтобы украсить им праздник, а за водопадом пряталась техническая арка, где стоял гидриллиевый эмиттер. В небе висело белое солнце. Вихри метеоспрутов пересекали его ослепительный диск, ощупывали зал и рассыпались на беспорядочные лёгкие снежинки, таяли на плечах гостей.

Все угощения на Маскарауте Карнаболе были исключительно белых и голубых оттенков. Допускался синий в знак содружества с Браной. Чёрного избегали. Чёрный символизировал империю. Удивительно, подумала я, эзеры так стремились в неё попасть, а здесь этого не чувствовалось. Посуда для закусок была ледяная, а горячие блюда подавали на хрустале. Я не ела почти сутки. Но у стола паслись ненасытные Альда и Йола, а один только вид тех, кто мучил меня на гломериде, вызывал дурноту. Спину осыпала гусиная кожа, то ли от голода, а может, от страха. Бриллиантовое колье тяжелело с каждым выдохом.

Тень луны откусила от солнца, и со стороны обрыва в зал прорвался мороз. Снежное щупальце метеоспрута разметало гостей, рассыпало хрусталь и покатило стекло по льду.

— Лорд-песец Зимары! — пронеслось по устам и смешалось с воем вьюги.

Кто-то поднимался по крутой лестнице. Альда Хокс хрустела суставами пальцев на весь зал. Ноги обдало снегом: Рейне открыл портал в гидриллиевом барьере.

Мужчины играли желваками или закусили посеревшие губы, а дамы сжимали полы кашемировых платьев и края портьер, будто метель, запустив в зал свои щупальца, могла унести кого-нибудь вниз по лестнице. Гриоик исчез с глаз долой. Йола держался молодцом, но и он переступил с ноги на ногу и незаметно встал ближе к Альде, отгораживаясь от гостя краешком стола. А я спряталась в арку за фонтаном. Звук водопада меня успокаивал, и в нём не слышно было, как стучат зубы.

Солнце съело наполовину. Из бездны полетели клубы колючих снежинок. А за ними поднялась фигура в стёганой военной парке с меховым капюшоном. Фигура выдохнула тёплый клубок тумана с мороза. Естественный свет гас, и тем сильнее в зале разгорались знакомые глаза.

— Привет, людоеди и лжетльмены, — промурлыкал лорд-песец. — Вы плохо вели себя в этом году. Поэтому подарок будет такой, что просто умереть.

По моей спине катились капли: пот по мурашкам. Счастье заиграло в чехарду со страхом, потому что для того, кого я свергла в умопомрачительно глубокий ад, Кай был неестественно, неправдоподобно живой. Или настолько далёкий его призрак, что ещё миллион лет я буду видеть свет, который он давно не испускает? Как свет первых звёзд, которые уже погибли.

Живой и холодный. Просто ледяной. Кай.

«Кай», — повторила я шёпотом, и поняла, что мне уже не больно! Я вдруг захотела стать эзером, чтобы расправить крылья. Чтобы хоть чуть-чуть управлять неистовым облегчением, которое сделало меня бестелесной.

Но неужели Зимара вернула его, только чтобы наиграться нашими трупами? По его или по её воле? Во взгляде, которым Кайнорт Бритц скользил по гостям, кувыркались потрошёные животы, изрезанные горла и раздробленные позвонки. На меня он не смотрел. Прячась за водой, я изловила только самый краешек его фантазий. Неважно. Наплевать. Холодный, отчуждённый, жёсткий, безразличный, но всё равно живой. Снег ложился на его плечи. Луна давилась солнцем. Выплёвывала его корону.

— Триста лет я украшал родные пенаты головами диких сумасшедших, а теперь играю против ручных, — продолжал Кайнорт. Фирменным тоном, который я запомнила в карминской бойлерной. Этим тоном даже прогноз погоды звучал как объявление войны.

Рейне Ктырь позеленел, будто слова дали ему под дых. Засвистели батареи глоустеров, украдкой направленных на гостя. Я дёрнулась в порыве закрыть его собой: серым платьем и рваной кожей от плазмы. С большим трудом взяла себя в руки: здесь никто не должен знать, где у меня болит.

— Убрать оружие! — очнулся Рейне. — Зимара запретила до рассвета.

Йола с Альдой уставились на меня. Надеялись, что Кайнорт помнит, чья рука дёрнула рычаг и обрушила его с ледника. Но тот не видел меня или игнорировал. Кайнорт отряхнул пушистый воротник, снял парку и бросил кситу из Бюро ЧИЗ, будто по меньшей мере трижды в день забегал в Загородный Палисад на чашечку ботулатте. Ксит смешался и застыл с курткой в охапке. Держал её на вытянутых руках, будто песцовый капюшон мог вдруг извернуться и цапнуть за ухо. Гость улыбнулся:

— Спасибо, Рейне. Зимара обрисовала вам правила игры в общих чертах. Клуб должен выбрать пятерых.