Либелломания: Зимара - Н. Мар

Завтра на рассвете они выйдут на поиски сокровищ. Место тайника зашифровано в глезоглифах на чёрных озёрах. Их много на планете. Выбирайте маршрут с умом, чтобы лишний раз не пересекаться с нами. Ходите под прикрытием, но помните, что, пока вы осторожничаете на окольных путях, мы доберёмся к сердцу Зимары первыми. У вас примерно три дня.

Говоря так, он прошёл близко к фонтану и тронул водопад. Я стояла прямо за ним. Белая рука со строгой манжетой вильнула в воде, и мою опалённую кожу обласкали микроскопические брызги. Кайнорт точно знал обо мне, но не смотрел.

— Откуда нам знать, что Зимара не выдала тебе место заранее, — засомневался Ктырь, — чтобы выследить моих людей?

— Ниоткуда. Как и мне неоткуда знать, что ты не разошлёшь целую армию к чёрным озёрам, не дожидаясь утра. Мы оба полагаемся неизвестно на что. Как в твоих излюбленных квахматах. Но я выслежу и сотню твоих зверей, как выслеживал тех, чьи головы сверлят тебя сквозь эти хрустальные кирпичи.

— Ты всё ещё один из нас, Кай. Всё ещё в Клубе. Почему бы нам не договориться?

— Почему же нам было не договориться, когда ещё не стало слишком поздно, Рейне? — на той же ноте спросил Бритц.

— Теперь у меня есть козырь.

— Один?

Ктырь замешкался. Я не поняла, о чём эти их напряжённые экивоки, но Альда с Йолой вздрогнули и переглянулись.

— Оба козыря, — ответил Ктырь.

— Тогда, с моего позволения, я останусь во Френа-Маньяне до рассвета. И подумаю над этим.

— Оставайся, Кай, — Рейне развёл губы в улыбке, но веснушки в уголках его глаз не дрогнули. — Твои апартаменты в северном крыле, как всегда, прибраны и ждут хозяина. Канизоиды проследят, чтобы ты отдохнул в целости и сохранности.

Кайнорт деликатно кивнул. Мне захотелось погладить голубые вены на его виске и на шее, где ошейник глухого воротника скрывал частую пульсацию. Я могла поклясться, что он ранен. Будто у нас была одна кожа на двоих. Но испытала гордость, наблюдая, как свободно он держится среди тех, для кого разочарованием века было увидеть его живым. Как если бы он сейчас пришёл меня спасти. Как будто вернулся тот, с кем я была одного хитина, одной крови. Но наши взгляды ещё не встретились, и я смертельно боялась, что играю за чёрных, а он за белых.

«Что, если белая пешка вначале не стала бы бить чёрную?»

Я должна была с ним поговорить. Не здесь, среди его врагов и в платье их рабыни, не сейчас, пока его колют зрачки ядовитых кситов. Как? Где? Ктырь сказал, что приставит к нему канизоидов. Но я была уверена, что до рассвета возьму его лицо в свои ладони и заставлю смотреть мне в глаза. До рассвета он узнает, что я стану с ним рука об руку, даже если будем сражаться по разные стороны одной войны.

— Это всё, — Бритц обвёл пальцем краешек поющего бокала.

Затмение кончилось. Пузатая тень не справилась с солнцем и удовольствовалась лицом Ктыря.

— Я думал, Зимара почётче обозначит правила.

— А нет никаких правил, Рейне. Я пришёл ради одной единственной.

Если бы можно было смёрзнуться с водопадом, я бы стала ещё одной ледяной фигурой в парадном зале. Но белые прожекторы даже не мазнули по мне. Кай направился к Полосатой Стерве.

— Альда, дорогая. Ты ещё не забыла, как…

Хокс дёрнулась, когда Бритц потянулся к её пальцам, и бокал упал с края стола. Запах разбрызганного вина смешался со звоном осколков. Йола подал мне знак, найдя глазами: «Прибери за гостем».

— Ты ещё не забыла, как открывать Маскараут Карнаболь? — закончил Бритц. — Мы с тобой изумительные партнёры в тиакском менуэте.

Я подошла, присела в неудобных стёганых юбках и стала собирать мелкие осколки в осколки побольше. Прилежно и бережно, лишь бы не подниматься на ноги, а иначе потеряла бы сознание. Бокал упал не случайно. Я отложила муфту на лёд. Пальцы дрожали, словно перебирали проводки на взрывчатке. Осколки резались и кололись, но боли я не чувствовала, только видела, как кровь смешивается с вином. Кайнорт обошёл меня вокруг, запнувшись о кашемировые юбки. В спину толкнулось его колено. Как в бестолково брошенный пуфик. Когда я подобрала муфту и разогнула обесточенные суставы, Кайнорт и Альда кружились далеко, на другом конце зала.

Он прижимал её к себе ближе, чем при лобовом столкновении в коллайдере, и с самой нежной улыбкой ворковал что-то на ухо. Временами казалось, что в порывистом пируэте Хокс врежется затылком в колонну или арку. Пока другие гости, как намагниченные, следили только за их парой, я сосредоточилась на муфте с мазками вина и крови. Шею больше не сдавливало… И бриллианты не царапались. Тогда я посмотрела на пол. Моё колье рассыпалось, камушки катались между туфлями и складками платья, но никто их не видел. Всем было просто не до меня.

Кайнорт… запнулся, когда я нагнулась. И порвал паутину колье. Он просил моей помощи.

На последнем вираже менуэта он вернул Полосатую Стерву, где взял, и поцеловал ей кончики пальцев на прощание. Промурлыкал что-то и отступил в арку с песцами.

— Альда, у тебя кровь! — воскликнула дама с гранатовой снежинкой.

В этот миг водопад плеснул из фонтана, и курчавая волна обрушилась на пол парадного зала.

Я перестаралась чуть-чуть.

* * *

Минутами раньше

Альда наступила на ногу партнёра и смутилась. Он был слишком близко даже для вольного тиакского менуэта. Хокс никогда раньше не касалась Бритца (исключая ночь, когда его кулак отправил её в нокаут), и даже сомневалась, что он теплокровный. Теперь ей пекло сквозь кашемир платья и ткани его костюма.

— Так теперь ты верный пёс Зимары?

— Как грубо, моя зубастая. Просто песец.

Они увернулись от колонны, и шлейф Альды шаркнул по мрамонту. У Хокс помутилось в глазах. Кайнорт втянул воздух у её виска.

— Я давно берёг одно интимное откровение. Такое шепчут на ушко.

— М-м. М-да?

— Ты жадная тупая сука, Альда Хокс.

— Да как ты сме…

— Не перебивай, иначе пальцы тебе сломаю, — нежно шептал Кайнорт. — Я знаю тебя лет сто. Я был твоим верным псом, пока тебя с цепи не сорвало от успеха. Ты вечно сверху, но вечно недовольна. Потому что сама сознаёшь, насколько ты жадная, тупая и сука. И вот ты собираешь коллекцию из