Либелломания: Зимара - Н. Мар

— Он нормальный, брось в него завещанием издалека и беги.

Изи криво улыбнулся:

— Я уж надеюсь, что до этого не дойдёт. Да, ты сядь лучше, потому что я тебе сейчас такое покажу…

Весь внимание, Бритц присел на краешек смотрового кресла. Впрочем, он сомневался, что доктор сможет чем-то его удивить после всех злоключений последнего месяца. И зря. Изи открыл виртуальные папки с личного комма доктора Кабошона и раскидал их в воздухе перед Кайнортом. По мере изучения документов спина Бритца выпрямилась так, будто его насадили на кол и писали с него портрет. А зрачки стали шире пуговиц.

— Вот почему Рейне Ктырь приказал убить тебя и всех, кто видел игледяное оружие, — сказал Изи. — Клуб подкупает чиновников из Бюро ЧИЗ и предателей на Ибрионе. Они собираются убить императора.

— Они с ума сошли.

— Через пять дней. Прямо в Бюро, на ратификации акта о поглощении Урьюи империей Авир. Эйден Эммерхейс будет вынужден явиться туда лично. Таков регламент. Они потратили горы алмазов, чтобы внедрить своих людей. И потратят ещё больше, чтобы пронести игледяную бомбу — единственное оружие, которое пропустят детекторы, — Изи развёл руками. — Потому что это вода! Все только ждут отмашки, когда последняя партия алмазов будет у них в кармане.

— И поделят империю между фалайнами, эзерами и кситами? Тремя расами, в основе процветания которых до недавних пор стоял рабовладельческий строй, — Бритц фыркнул. — Какое чудное совпадение.

— Эйден Эммерхейс продавил отмену рабства даже у нас. Заговорщики вернут прежние порядки, разумеется. Только уже на территории всех миров. И знаешь, Кай… Я не минори, но мне это не нравится. Я так жить больше не хочу.

— Здесь есть имена? — Кайнорт стремительно перелистывал папки.

— Имён нет, только цифры какие-то.

— На Маскарауте было двенадцать посторонних. Впервые в истории Клуба.

— Это не все, Кай. Здесь зашифровано трижды по двенадцать имён…

— Это гостевые пароли для астролётчиков, — пробормотал Бритц сквозь пальцы. — Но если им выдали такие, значит, ожидают на Зимару? Впрочем… Им же придётся где-то собраться, чтобы поделить мир и никого не обидеть.

Он обдумывал и переваривал это молча, пока Изи колдовал над ним со скальпелем, а наноботы восстанавливали ткани и перенаправляли сосуды в обход игледяных жил. Отправить сообщение императору из бентоса было невозможно. Посылать сигнал через систему официальных кротовых передатчиков — опасно, переписка Железного Аспида, скорее всего, уже контролировалась фалайнами. А тайные каналы его величества Кайнорт не знал. Написать в администрацию Ибриона — рискнуть нарваться на предателя и закончить как Аббенезер Кут или доктор Кабошон. Все исходящие перехватывал и отслеживал лично Рейне Ктырь.

— Выходит, мне противопоказан постельный режим.

— Рейне, должно быть, предложит тебе сделку, — догадался Изи. — Дети в обмен на тайник. Что думаешь?

— Соглашусь, — быстро ответил Бритц.

— Согласишься⁈

— Он не убьёт их, пока надеется, что со мной ещё можно договориться. Что я у него в кармане. Мне нужно разыскать Миаша и Юфи до того, как он поймёт, что бриллиантов ему не видать.

По дороге на Маскараут Кайнорт лелеял непристойный план. Для него требовалась изрядная доля самой зазорной беспринципности, на которую только способны злодеи. Он состоял в том, чтобы в худшем случае с потрохами перейти на сторону Ктыря, несмотря на убийство Верманда и всё остальное, лишь в обмен на детей и Эмбер. Вот так. Но его пришлось отмести. Это уже не был справедливый выбор. Семья против Урьюи. Против галактики. Против всего скопления Ланиакея. Где-то он это уже проворачивал… Только в другой роли.

* * *

Бритц провёл у доктора два часа и был уверен, что в холле Загородного Палисада его встретит армия санитаров. Но там было пусто. Лифт снаружи вздулся от кислоты, канизоиды облизали его створки и сенсоры, но будто испарились. В коридорах бесился сквозняк. Кайнорт набрал уверенный шаг и свернул в лечебный корпус, туда, где никогда ещё не бывал. В рекреациях жили пациенты из самых отъявленных ублюдков, которых выпускали на просторы Зимары, чтобы дать фору, а потом выследить и убить.

Пусть он пока не нашёл детей, но ещё мог вытащить Эмбер. Что двигало её рукой на злополучном рычаге — месть, клятва или приказ мажорной эфы — всё равно. Разговаривать они будут снаружи. Худшего места для неё, чем Френа-Маньяна, Бритц и представить не мог.

В рекреационных коридорах он краем глаза видел серую тень. Словно мошку на склере. Кайнорт понимал, что, если он заметил фантомный силуэт, значит, тот уже давно следит. Единственный эзер, с которым ему было не сладить физически. Никогда. Бритц продолжал идти по своим делам не сбивая темп. Что ещё оставалось? Фантом перелетал от люстры к фризу колонны, от кариатид на балконе падал к напольным вазонам, и в конце анфилад возник наяву, как громадная бежевая птица. Она очертила голову Кайнорта и поползла над ним на потолке. Серое брюхо, массивная горбатая спина и два крыла. Пожиратель шершней и стрекоз, мохнатый пятиметровый ктырь. Ядовитая злющая муха. Рейне явился в облике имаго и рассчитывал, что Кайнорт тоже обернётся, если не от страха, то из чувства самосохранения. Это положило бы верное начало их разговору, в котором бы вёл Рейне. О, Бритца разрывало желание окутаться в хитин. На нём даже хромосфена не было, отчего даже в твидовом костюме он ощущал себя голым. Но Ктырь удовольствовался слабой дымкой за плечами самца стрекозы. Когда он присел на колонну и стал умывать двухметровые лапки, Кайнорт сглотнул и понял, что Рейне попутал его дефект с невозмутимостью. И собрался с силами, чтобы изобразить её на лице. Разочарованный, Ктырь обрушился на пол и, поведя колючим хоботком, превратился в рыжего Рейне. Обаятельного и оформленного в такой же твид. С той лишь разницей, что строгие манжеты и воротник душили его, словно капканы, а любой минори от рождения облагался таким количеством правил и предписаний, что годам к семи ему бывало комфортно даже в пыточном саркофаге.

— Ты далековато забрался от северного крыла, Кайнорт, — прохладно начал Рейне. — Что ты потерял в рекреациях для сумасшедших?

— Грибы собираю. За семь лет, пока меня не было, ты развёл здесь плесень.

— Осторожно. Ты говоришь со старшим.

— У меня есть теория, по которой возраст следовало бы измерять числом