Президент Всея Руси - А. Полевой

прошлые обиды, и свежую кровь, и страх, и слабый росток надежды. Вся их общая, невероятная, пугающая жизнь начиналась теперь с чистого листа. Такого же белого, чистого и хрупкого, как этот первый снег.

Глава 15

Зима подкралась незаметно, но Изгрог и не думал замирать. Более того, своей кипучей энергией он вовлекал в работу всю округу. Как только лег снег, началась оживленная санная торговля. На эту зиму Ярослав переложил все торговые экспедиции на Филимона, который год как перебрался из Тулы в Изгрог, а в качестве счетовода приставил к нему свою тётку Серафиму, блестяще овладевшую письмом и счётом за три года.

Сам же Ярослав вместе с тёткой Феодорой, Марфой и Тихомиром погрузился в разработку ткацкого станка.

Осенью как раз завершили строительство центрального акведука, по которому вода подавалась в город прямо из реки. Помимо основной задачи, снабжения питьевой водой, за счёт перепада высот появилась возможность организовать вокруг него небольшие механические производства. Воду отводили по большому подземному сточному каналу, так было положено начало городской канализации.

С ткацким станком промучились долго. Сначала разработали несколько конструкций в виде чертежей, потом попробовали собрать их в дереве. Все эти конструкции, и горизонтальные, и вертикальные, хоть и были снабжены челноком, оставались мало автоматизированными, требуя много ручного труда. Даже такой станок сильно облегчал работу, но Ярослава это не устраивало. Он забраковал все варианты и решил сделать шаг назад, начать с самого начала, с обработки сырья и прядения нити. И тут не обошлось без трудностей. Во-первых, Ярослав смутно представлял себе всю технологическую цепочку. Всё, что у него было, это просторное помещение с маломощным водяным колесом. А что дальше делать с этим крутящим моментом?

— Ярик, вот смотри: тресту мы получим на твоей молотилке, — рассуждала Марфа, показывая, как они выделяют волокна из сырья. — Потом её нужно трепать, чтобы отделить сами нити.

— И как вы это делаете? — спросил Ярослав, разглядывая волокна с частицами стебля.

— Да очень просто: берём палку и бьём. Вот так. — Марфа продемонстрировала несколько ударов по пучку соломы.

— Получается, нужно оказать определённое давление на стебель, чтобы отделить волокна, — загорелся Ярослав. — Автоматизировать удар палкой бессмысленно, а вот пропустить солому через валики это же элементарно! Марфа, ты у меня умница!

В порыве чувств он чмокнул девушку в щёку.

Та слегка покраснела. Ярик заметил это, замер на мгновение, а затем, собравшись с мыслями, произнёс:

— Марфа, кажется, я люблю тебя.

— Кажется? — девушка слегка приподняла бровь.

— Нет, не кажется! Точно люблю! — начал сбивчиво поправляться смущённый парень.

— А что же замуж не зовёшь? — спросила она с вызовом.

— А вот и позову! Отчего такой красавице не сделать предложение? — уже дерзко ответил Ярослав.

— А я, пожалуй, соглашусь, — сказала Марфа, и её лицо залилось румянцем.

Марфа стояла, всё ещё чувствуя жаркое прикосновение его губ на щеке и слыша собственное безумное согласие, звонко прозвучавшее в тишине цеха. Радость, горячая и стремительная, уже готова была захлестнуть её с головой, но в самый последний миг её обогнал холодный, практичный луч мысли. Она отступила на шаг, положив ладонь на грудь, будто пытаясь унять бешеный стук сердца.

— Ярик… подожди. — Голос её звучал тихо, но твёрдо.

Ярослав, уже собиравшийся снова обнять её, замер, взгляд помутнел от недоумения. На смену ему пришла лёгкая тревога.

— Что такое? Ты… передумала?

— Нет. — Она резко покачала головой, и тёмная коса хлестнула по плечу. — Нет, не передумала. Но ты только что предложил мне стать твоей женой. А что это значит? Конкретно. Для меня. Для моей работы.

Он смотрел на неё, всё ещё не понимая. В его мире слово «жена» имело ясные, веками устоявшиеся контуры: хозяйка, мать, хранительница очага.

— Это значит… что мы будем вместе.

— А это? — Марфа резко махнула рукой, указывая на разбросанные чертежи, на деревянные прототипы станков, на чесальную машину, тихо поскрипывавшую в углу под тихий шум водяного колеса.

— А моя работа? Мои станки? Ты же сам сказал, что без меня мы бы ещё год с этой трепкой мучились. Я не хочу сидеть в светлице, Ярослав. Я не хочу только детей растить да полотенца вышивать. Я хочу делать. Помогать тебе делать это.

Теперь до него дошло. Он видел не каприз, а настоящий, глубокий страх, страх потерять себя, стать тенью, украшением, пусть и любимым. Он медленно выдохнул, и лицо его озарила тёплая, понимающая улыбка.

— Марфушка… Глупая. Да разве я тебя за тем звал, чтобы запереть в тереме? Ты думаешь, я не видел, как у тебя глаза горят, когда ты ломаешь голову над передаточным числом? Или как у тебя руки от дерева и железа черны? — Он осторожно взял её руки в свои, шершавые от трудов её пальцы.

— Ты мне не боярыня нужна, чтобы пиры давать. Мне… соратница нужна. Как в настоящем деле. Жена это ведь не только про дом. Это и про общее дело. А хочешь будешь главным по всему ткацкому и прядильному цеху. Будешь станки принимать, девушек обучать, технологии новые внедрять. Справишься?

Напряжение спало с её плеч, словно тяжёлая ноша. В глазах снова вспыхнул тот самый огонь, что видел в ней Ярослав, огонь ума и воли.

— Справлюсь, — просто сказала она. — Только… Только ты потом не вздумай мне, как последней работнице, при всех приказывать. Дома это дома. А в цеху, у нас договор.

— Договор, — серьёзно кивнул он, и в следующее мгновение они оба рассмеялись, и смех их звонко отозвался под высокими потолками пустого цеха. В этом смехе и было их настоящее, странное и прекрасное обручение — не перед иконой, а перед станком, который им ещё только предстояло построить вместе.

Вот так, почти буднично, Ярослав сделал предложение. А затем, по своей привычке нарушая все мыслимые традиции, сыграл свадьбу зимой.

Торжества провели с размахом, пригласив всех авторитетных людей Рязанского княжества. Ярослав даже отправил приглашение Роману Глебовичу, правда, не особо рассчитывая на его визит и делая это скорее из вежливости к сюзерену и главному торговому партнёру. Ответ князя, в котором тот изъявил желание приехать на несколько дней раньше, стал для него полной неожиданностью.

Роман Глебович сдержал слово и прибыл в Изгрог за неделю до назначенной даты. Первые два дня Ярослав водил его по городу. Князь, не брезгуя, заходил в каждую мастерскую, заглядывал под каждый камень. А Ярослав заливался соловьём, при этом в десятки раз занижая реальные показатели своего хозяйства.

К счастью, химическими производствами князь не заинтересовался, скорее всего, просто не понял