Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— А ты думала! — Рон попытался гордо на меня взглянуть, но невозмутимому виду мешала довольная улыбка.

Мы так веселились еще и потому, что чувствовали огромное облегчение: все оказалось не напрасно, мы без труда приготовим зелье и поможем девушке!

Рон оглянулся в поисках листов и чернил, но в комнате их не увидел и отправился в соседний зал, а я, пока его не было, ради любопытства принялась дальше листать эту занятную книжицу.

Дошла до раздела «Кровопийцы, сиречь вампиры», усмехнулась. Может, ректор Ви’Мири неспроста убрал книгу подальше от глаз студентов, не слишком-то лестно отзывался автор о его расе. Начала читать вступление и оцепенела.

Автор изъяснялся витиевато, но смысл был прост: когда вампир пил кровь другого существа, при желании он мог увидеть его воспоминания и даже воспоминания всех его предков, ведь кровь хранит память рода.

Вернулся Рон, и я, словно застигнутая на месте преступления, захлопнула книгу. Я пока не поняла, может ли эта информация помочь Рону, и не хотела раньше времени его обнадеживать. Надо будет вернуться сюда самой, еще раз внимательно все прочитать и обдумать. Одно ясно: у нас есть знакомый вампир, и у нас есть проклятая кровь дракона. Вдруг ректор Ви’Мири сумеет понять, из-за чего на род Ви’Тан наложено проклятие?

* * *

Спасибо всем за терпеливо ожидание! Я вернулась, продолжаем приключения!))

Снежник. День двадцать пятый

Снежник. День двадцать пятый

Как быстро пролетают дни! Я исписала в блокноте две трети листов, сколько же переживаний они хранят! К некоторым я возвращаюсь с радостью: день, когда ректор вызвал меня в свой кабинет и сообщил, что меня оставляют в академии — дают второй шанс, стал счастливейшим днем в моей жизни. Я с нежностью перечитываю страницы, на которых рассказала, как Рон вернулся за мной в парк, нашел, замерзающую, на скамейке, и как я вместо врага обрела верного друга.

Другие страницы я переворачиваю с омерзением: здесь мой разум был затуманен магией кольца феникса. Как же гадко теперь читать эти признания: «Я больше не стесняюсь показывать его подарок: пусть знают, какой у меня потрясающий парень!» Противно до тошноты.

В моем дневнике лежит высохший цветок — я сорвала его по дороге из дома, когда повозка остановилась у постоялого двора. Между страниц шуршат песчинки — частички папиного послания. Записка с ментальными упражнениями Рона тоже здесь: «Я облако, плывущее над землей. Твоей власти нет надо мной…» Для чего все-таки это упражнение? Я несколько раз порывалась вернуть листок Рону, но тогда пришлось бы объяснять, как он ко мне попал и почему я так долго тянула. И письмо Норри я, конечно, тоже сохранила.

Всего несколько месяцев, а будто целая жизнь. За это время я стала взрослее.

Я, как и собиралась, вернулась к старинной книге на следующий же день. Библиотекарь смирилась с внезапной любовью первокурсников к древним фолиантам и без слов отперла комнату. Я внимательно прочитала раздел, касающийся кровоп… ой, вампиров. Да, я все поняла правильно: если мы уговорим мэтра Ви’Мири попробовать кровь Рона, ректор сумеет заглянуть в прошлое рода Ви’Тан. Если предки моего дракоши знали, за что их прокляли, то и мэтр узнает. Да вот беда, проклятые не всегда понимают, чем заслужили свое несчастье.

Иногда из-за сущей ерунды. Как в сказке — не пригласили за стол могущественную колдунью, получите отборнейшее проклятие: первенец умрет, уколовшись булавкой. И никого не волнует, что младенец ни в чем не виноват. Так и тут. Может быть, далекий предок Рона отдавил вредному магу любимую мозоль или не уступил дорогу.

Я до сих пор не представляю, как себя проявляет проклятие, а Рон не спешит посвящать меня в эту тайну. Неужели оно настолько ужасно, что Рон запретил себе даже думать об отношениях? Почему его отец, молодой дракон, который мог бы еще жить и жить, поднялся в небо и рухнул навстречу неминуемой смерти? У меня нет ответов на эти вопросы.

Пока я не слишком волнуюсь: Рон ведет себя как обычный парень. В последнее время даже перестал изображать из себя мрачную тучку. Его можно рассмешить без труда. Поначалу из Рона было слова не вытянуть, а теперь мы бесконечно разговариваем обо всем. Мне с ним так легко и просто, как ни с кем другим не бывало.

Так вот, к чему я. Я записала нас с Роном на прием к ректору. Мне казалось, что попасть в его кабинет пара пустяков, ведь сама я там бывала не один и даже не два раза, но выяснилось, что к мэтру Ви’Мири выстроилась длинная очередь желающих. На двери канцелярии на гвоздике болтается измочаленный листок, заполненный почти до конца. Оставалось местечко в середине следующего месяца, куда я поскорее вписала два имени — Рози Ларри и Эороан Ви’Тан.

Я пытаюсь представить, как поведет себя мэтр Ви’Мири, когда услышит о моей странной просьбе. Мне чудится то гневный окрик: «Вон из моего кабинета!», то нервно дергающийся ректорский глазик. И совсем никак не удается вообразить, что мэтр припадает к шее Рона и прокусывает кожу острыми клыками. Фантазия отказывает. Попьет кровушки, а потом вынет из кармана платок и этаким аристократическим жестом вытрет окровавленные губы? Бр-р-р! Но как по-другому? Не знаю…

Рону до поры ничего не скажу!

Мы продолжаем работать у Винса, набираемся опыта.

Кстати, зелье для бедняжки Эльзы — да-да, нашу пациентку звали Эльзой — вышло на славу. Мы варили его несколько раз, но никак не могли получить нужный «небесно-голубой», как написано в инструкции, цвет. К счастью, самого редкого и ценного ингредиента у нас было с избытком. Истыкали Рону все пальцы ланцетом из драконьего железа, и все-таки в конце концов сделали все как нужно.

Эльза с опаской принюхалась к пробирке, однако взяла себя в руки и выпила зелье до дна. В кабинет зашла старуха с опущенными плечами, стеснявшаяся своего вида, а вышла хорошенькая девушка с сияющими глазами, нежной матовой кожей и пышными волосами цвета спелой соломы.

Деньги в мешочке прибавляются. Учеба наладилась, и в журнале напротив моей фамилии все чаще появляются пять звезд — высшая оценка.

Еще немного, и я выиграю наш спор, папочка!

Снежник. День двадцать восьмой

Снежник. День двадцать восьмой

Правильно говорил мистер Кноп: «Коли тишь да гладь — жди скорой бури». Мне никогда не нравилась эта поговорка. Почему нельзя, чтобы тишь да гладь