Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

Все это время, все эти долгие дни, когда мы находились рядом, близко-близко, а все-таки не вместе, я, оказывается, мечтала о поцелуе. И только теперь это поняла. Мечтала с того самого дня, когда Рон обнял меня на скамейке осеннего парка.

— И не смей говорить «никогда»! — прошептала я в его губы.

— Никогда, — ответил он, а сам глядел недоверчиво и нежно. — Никогда так не скажу.

Фух, я разволновалась… А ведь еще об очень многом нужно написать. Теперь я знаю, как действует проклятие и что случилось с отцом Рона, и почему Рону так трудно доверять друзьям… Но сейчас не могу продолжать: руки трясутся.

Я все вспоминаю, как мы сидели, обнявшись, на полу тесной кладовки, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть обрушившееся на нас счастье.

Перелом. День второй. Все еще вечер

Перелом. День второй. Все еще вечер

Я немного отдышалась, выпила взвара и могу продолжать.

Пока мы сидели, в дверь сунулся было Винс, но ничего не сказал, тихонько ушел, оставив нас наедине. Что он подумал, интересно? Что мы не просто друзья, поссорились — потому Рон и ходил смурной, — а теперь помирились? Да какая разница!

Его появление привело меня в чувство: нужно спросить о проклятии. Если Рон не расскажет сейчас, то потом я из него снова не вытяну признаний.

— Ты обратился к магу-отступнику за помощью? — тихо спросила я. — Думал, он поможет избавить ваш род от проклятия? Не подумай, я не осуждаю! Мы все творим иногда страшные глупости…

Ой, как нехорошо это прозвучало. Будто я все-таки осуждаю! Я закусила губу.

— Я не обращался к нему за помощью, Рози, — вздохнул Рон. — Век бы не видеть эту шайку! У меня не было выхода.

— Но почему? — крикнула я, окончательно запутавшись.

Рон по обыкновению взъерошил волосы, задумался.

— С чего же начать… Помнишь, ты хотела подарить мне амулет на удачу, а я отказался?

— Еще бы!

Небольшая обида снова вспыхнула во мне, когда я вспомнила, как Рон отшатнулся и спрятал руки за спину, будто амулет был измазан грязью.

— И ты наверняка слышала разговоры о том, что гордый дракон слишком высоко задирает нос и никогда не попросит ни у кого помощи? Не примет подарков?

— Да… — растерянно согласилась я.

— Так вот, Рози, у подарков и помощи слишком высокая цена, потому что… Потому что…

Похоже, Рон впервые готовился произнести это вслух. Знал ли кто-то о природе проклятия кроме членов его семьи? Может быть, я первая, кому он решился довериться? Я затаила дыхание, чтобы случайно не сбить его с мысли.

— Потому что я вынужден буду вернуть долг. Любой ценой. Неважно, насколько незначительной была услуга, расплатиться я должен сполна. Когда-то мой далекий предок очень сильно обидел человеческую девушку, искренне влюбленную в него. Он обещал ей… Много всего обещал. Но девушка была из простой семьи, и прапрадед не мог на ней жениться, хотя она забеременела. Семья выгнала ее из дома, и несчастная пришла под ворота замка, где молила о помощи. Стояла зима. Он крикнул ей из окна, чтобы она убиралась.

Я сидела, зажав рот обеими руками. Рон старался рассказывать спокойно, как врач, который сообщает симптомы болезни умирающему. Вот, мол, скоро ваше сердце остановится, но что поделать, таковы факты. Да только я отлично научилась угадывать, что Рон чувствует на самом деле. Он стыдился поступка далекого предка, но, увы, ничего изменить не мог.

— А она?

— Сначала плакала, потом кричала, а потом успокоилась и сказала: «Если бы только была на свете правда, все твои потомки расплачивались бы за твое вероломство. Расплачивались бы и расплачивались, но так и не смогли бы погасить долг!» Это были ее последние слова, к утру она умерла — замерзла на пороге.

— Какой ужас… Но как же несправедливо, что страдать приходится тебе!

— Иногда я думаю, что это справедливо, — не согласился Рон.

Он оперся затылком о стену и некоторое время молчал.

— Если честно, я не совсем поняла, как работает проклятие, — смущенно прошептала я.

— Эх, Рози, такое понять можно только на собственном опыте. — Рон перешел с патетического языка на обычный и обнял меня, привлек к груди, зарылся носом в волосы. — Ну вот, давай на пальцах объясню. Представь, что Рута подарила мне амулет…

— Нет уж, не хочу я представлять Руту!

— Ладно-ладно, — улыбнулся он.

Улыбнулся! Ура!

— Представь, что Шурр подарил мне амулет, а потом случайно, даже не зная о проклятии, попросил об одолжении. Например, списать домашку. Нет, неподходящий пример, списать я бы и так дал…

— Попросил бы завязать ему шнурки! — предложила я.

Рон скривился, наверное, увидел, но кивнул.

— Ну, допустим. И я не смог бы отказать. Долг обязал бы меня исполнять любую, даже наиглупейшую его просьбу.

— Навсегда? — ужаснулась я.

— Иногда хватает одного ответного шага, иногда это длится и длится годами. И никто не знает, кто и как измеряет величину долга. Поэтому мы тщательно скрываем от всех нашу уязвимость. Представляешь, заполучить в раба не кого-нибудь, а дракона?

Я сглотнула и поежилась.

— Но постепенно мы худо-бедно научились жить с проклятием. Главное, как ты понимаешь, никогда не оказываться в должниках. Не принимать помощи, услуг и подарков. Иногда проклятие срабатывает и тогда, когда считает, — если проклятие способно что-то считать и измерять, конечно, — что я обошелся с кем-то несправедливо.

— Кого-то обидел, например?

— Да. Кому-то слишком рьяно бил рожу, — горько усмехнулся Рон, и на меня вдруг повеяло холодом.

— Лоер?.. — выдохнула я. — Он в этом замешан?

Рон прикрыл глаза. Я снова увидела, какой у него усталый вид. Лицо осунулось, и под глазами залегли тени.

— Разве Лоер знал о проклятии?

— Не знал, но догадался. Сложил мозаику из деталей. Помнишь вечер знакомств?

— Еще бы! Ты дал ему отменную затрещину! — с мрачным удовлетворением сказала я.

— Надо было уже тогда зарыть его в землю, — еще более кровожадно подхватил Рон. — Но кто же знал!

— Он сказал, что ты его должник! — припомнила я.

— Да. Сказал, я уверен, просто чтобы последнее слово осталось за ним. А потом