Старые недобрые времена 2 - Василий Сергеевич Панфилов

— Да, мадам, да, — кивает почтенного вида старичок с цепким, каким-то жадным, ожидающим взглядом, — Я знаете ли, ценю науку и постоянно посещаю морги и анатомические театры, находя это занятие весьма полезным. Месье Бланк весьма изящно и очень наглядно проводит вскрытия, недаром…

— Ах, Кловис, это тягостное ожидание… — молодая дама в сопровождении спутника, и совершенно очевидно — не супруга, нервно кусает батистовый носовой платок, — Не могу дождаться…

Невинная девушка делает тем временем ещё несколько шагов, застенчивый и наивный взгляд в сторону разглагольствующего престарелого ценителя анатомической науки, и юное создание, заслушавшись, делает несколько шагов в сторону.

— Мадемуазель… — предупредительно сказал смуглый месье с несколько нездешним разрезом глаз. Одежда на нём хотя и сшита по последней парижской моде, но подобрана решительно плохо, так что человек с хорошим вкусом непроизвольно поморщится при виде этакой нелепицы и отведёт глаза…

… перед этим старательно запомнив мельчайшие детали, дабы потом обсудить это в кругу друзей.

— Месье! — девушка отскакивает от него, как ужаленная. На красивом, почти детском лице написано неверие и шок, — Вы что…

Не договорив, она прикусила губу, подхватила юбки и быстро ушла, почти убежала.

— Я даже не понимаю… — начал было оправдываться нездешний месье под осуждающими взглядами, и, не сумев подобрать слов, развёл руками.

— Женщины…

— Хам! — припечатала его почтенная дама, при виде которой становилась ясно, что такое понятие, как Высший Свет, не чуждо для неё. А затем, решив, что слов в таком случае недостаточно, резко, с оттяжкой ударила веером с костяными пластинами по щеке смуглого месье.

Среди почтенных парижан послышался одобрительный ропот, а монголоидный месье, вместо того, чтобы удалиться, за каким-то чёртом принялся оправдываться.

— Мадам! Месье! Я решительным образом не понимаю…

От волнения его французский язык, и без того далёкий от идеала, сделался вовсе уж искажённым, почти карикатурным.

— Русский! — тоном знатока сказал красивый белокурый мужчина, похожий на Аполлона, — Я этот акцент даже ночью опознаю!

— Месье! — вежливо раздвинув людей, божество вышло вперёд, — Хочу напомнить вам, что в войне победили мы, и вы находитесь в столице победителей, из милости!

Он, по всем правилам драматического искусства, сделал короткую паузу, которую вполне оценили зрители.

— Поэтому, месье, — безукоризненно ровным тоном продолжил бог, — настоятельно рекомендую вам оставить свои азиатские привычки, пока вы находитесь в Европе! Вернувшись к себе, вы можете, если желаете этого, бить своих женщин плетьми и приставать к ним на улицах, но здесь, в Европе, во Франции, извольте соблюдать наши законы и обычаи!

… и как это обычно бывает, никто ничего толком не видел, но какая теперь разница⁉ Недаром говорят «Врёт, как очевидец!»

* * *

— Чёрт те что происходит, — озадаченно пробормотал Ежи, откладывая недочитанную газету. В последнее время как-то слишком много заметок о ненадлежащем поведении русских, и…

… верить?

С одной стороны — переговоры всё ещё продолжаются, и хотя по основным вопросам всё согласовано, но детали, и детали вполне весомые, всё ещё обговариваются. Да и обернуться всё может самым неожиданным образом, что уже не раз и было!

А давления на оппонентов, между тем, никто не отменял, да и по большому счёту, иметь возможности давить, и не пользоваться ими…

… глупо! Быть может, и не порядочно, но предельно глупо.

Мораль в таких случаях всегда на задний план отходит. Руководители могут быть честнейшими, порядочными, благороднейшими людьми на свете. Это всё секретари, исполнители… да-да! Перестарались! Накажут, разумеется… куда ж без этого! Орденами и повышениями.

Ну и обычные люди, понимаете ли… патриотические круги, они иногда могут переходить некие границы. Сами понимаете, недавняя война, потеря близких, ожесточение…

С другой же стороны, и не верить…

… сложно.

Он, Ванька, не понаслышке знает нравы господ офицеров — насмотрелся, знаете ли, в Севастополе! И разница между гвардейцами и офицерами из номерных полков, по его мнению, не столько в порядочности, сколько в знании языков и этикета.

А так… гвардейцы и денщиков содомируют куда как почаще, чем провинциалы, и, будучи на постое, соблазняют хозяйских жён и дочерей — от скуки, а то и на пари! Ну а служанок, которых вообще редко спрашивают о желании, и не учитывает никто. Привыкли-с…

Но с другой стороны… Париж⁈ Неужели настолько одичали за время войны, что, приехав в Европу, привезли с собой привычки военного времени?

А вернее всего, решил он, французы сейчас, после победы в войне, на пике переговоров, слишком уж пристально подмечают всё и вся. Здесь и приказов сверху не нужно, достаточно чуть ослабить намордники у патриотов, и они сами всё сделают.

Это чуть позже, когда утихнет накал страстей, и во Францию поедут тратить оброчные деньги русские помещики, а Великие Князья проматывать государственную казну, утихнут не только патриоты, но и шовинисты, потому что патриотизм — отдельно, а русские деньги — это ж совсем другое!

* * *

В ряды студенчества Ежи влился достаточно легко, французы вообще легко дружат…

… но можно сказать и так, что они дружат, пока легко!

Над всем этим попаданец особо не задумывается, разве что давая иногда себе мысленный укорот, не сближаясь слишком уж близко с обаятельными французами. Дружба, она временем проверяется… ну и совместно съеденной солью, куда ж без этого!

А драчки, кошачьи концерты под окнами домовладельцев, посиделки в кафе и генгетах, это так… приятельство. Хотя деньги мадам Шерин ему всё-таки вернула, пусть и не в полном объёме… так что и от такой лёгковесной дружбы тоже бывает прок!

Ну а пока — весна, любовь… и десятки, сотни новых знакомых, лекции в Сорбонне, прогулки по Парижу, пока ещё не Османского Периода[ii], и от того необыкновенно интересного, яркого, дышащего Историей…

… ну и немножечко — миазмами.

Хотя чего уж себе врать! Миазмов в Париже далеко не «немножечко», на иные улицы и заходить-то не то что не хочется, но и опасно.

Старожилы некоторых районов — из тех, что поплоше и попроще, и так-то не привыкли стеснять себя, выплёскивая содержимое ночных горшков в окна. А уж если на эти пусть и живописные, но всё ж таки мрачноватые, кривые и изрядно провонявшие улочки заходил кто-то явно чужой…

… то сам и виноват!

Студенческая жизнь Ежи в настоящее время ознакомительная, очень поверхностная, состоящая по большей части из посиделок, прогулок, дуэлей-не-всерьёз,