Другая жизнь. Назад в СССР-2 - Михаил Васильевич Шелест

Стой! Ты куда⁈ — крикнула Тиэко, но я, не оборачиваясь шагал и шагал по воде, бьющей меня в ноги. Подойдя к линии прибоя я нырнул в набегавшую волну, пропустив её над собой и вынырнул, чтобы вдохнуть. И снова нырнул. И снова вынырнул. Волны накатывались и накатывались, а я всё нырял и нырял, пластаясь на воде, и пропуская волны над собой. Наконец, развернувшись, я как сёрфингист лёг на поднимающийся гребень волны и помогая руками, понёсся на животе к берегу, балансируя, чтобы меня не перевернуло вверх тормашками и не закрутило.

Снова пропустив волну над собой но уже со стороны ног, я обернулся и подстроился к следующему гребню и тоже скатился с него, как с горки. На нашей «бухте Тихой» мы привыкли к «катанию» на волнах, которые иногда достигали приличных размеров, и большинство из нас были мастерами этого «спорта». У нас не было сёрфинга, о котором мне «рассказывал» мой «предок», и мы катались на волнах на своих животах. Иногда попадая в такую водяную «круговерть», что под водой путали местами верх и низ.

Встав на ноги и подталкиваемый волнами, я выбрался на берег.

— Сумасшедший! — с чувством восторга и страха выкрикнула Тиэко. — Тебя могло бы утащить в море.

— Сейчас идёт прилив, — переводя дыхание, сказал я и стал стряхивать с себя воду, проводя ладонями по телу.

Тиэко зашла сзади и я почувствовал, как её маленькая ладошка заскользила но моей спине сверху вниз.

— Какая у тебя красивая спина, — сказала она. — Такие огромные мышцы! Это ты на скалах накачался?

— На скалах, на турнике и на кольцах.

Мне действительно нравилось висеть на руках, подтягиваться и крутиться на кольцах. Отец по моей просьбе согнул на трубогибе кольца, сварил концы и я привязал кольца верёвками к баскетбольной металлической конструкции, что стояла на нашей спортивной площадке возле дома. Вот там я и тренировал свою спину и руки. Ребятне, что постарше, тоже нравилось виснуть, раскачиваться, как на качелях и спрыгивать, соревнуясь, кто дальше улетит.

— Отвернись пожалуйста, — попросил я, надевая мастерку. — Я плавки отожму.

Убедившись, что она повернулась ко мне спиной, а быстро скинул плавки и так же быстро выкрутил их и быстро натянул обратно.

— Хе-хе, — раздался за спиной чей-то кашель и спросили по-японски. — А чем это вы тут занимаетесь?

Обернувшись, я увидел трёх японских парней, которые не нравились мне тем, что никогда не смотрели на меня дружелюбно. Одним из них был тот парень Ичиро Матаити — «сын дедушкиного помощника по партии», который обещал встретить Тиэко без охраны и наказать. Двое других, скорее всего, были его приятелями, потому, что всегда были рядом с Ичиро.

— Маленька Тиэко, показывала гайдзину свою варэмэ[5], а гайдзин нам показывает свою сири[6]. Это непристойно, так ведь, господа? А что мы делаем с гайдзинами, оскверняющими наш взор и трахающими наших девушек?

— Мы наказываем! — сказал Ясуши, доставая из кармана натуральный металлический кастет.

Тоже самое сделал и другой парень — Тсуиоши.

— Хрена себе, — подумал я. — Так я об них себе что-нибудь сломаю.

— Давайте, ребята, проломим ему башку ещё раз. Может это пойдёт емц на пользу и он заговорит по-французски, ха-ха-ха…

— Французский я и так знаю, — сказал я и прорычал, как киногерой. — А вот вы забыли язык гостя и если сунетесь, будете жестоко наказаны. Я заставлю вас жрать собственное дерьмо.

Двое из них испуганно расширили глаза и отступили на шаг.

— Оставь свои киношные приёмы для театра, — сказал Ичиро. — Возьмите девку, а я справлюсь со этим киношным героем, возомнившим себя не весть кем.

— Стой на месте, — сказал я девушке, обернувшись через плечо и заметив, как у ребят кроме кастетов появились выкидные ножики, лезвия которых ало блеснули в лучах восходящего солнца.

Я посмотрел на ещё спящий лагерь и понял, что оттуда подмоги не будет.

Ножей я боялся. Кастетов не очень, а блестящих коротких лезвий, словно специально шевелящихся и сияющих кровавыми бликами, боялся до дрожи в коленях и до спазма в кишках, не освобождённых, кстати ещё после вчерашнего приёма пищи.

— Чёрт! — выругался я. — Ножи это плохо.

— А, зассал! — сказал и хохотнул Ичиро.

— Не то… Вам всем по шестнадцать уже исполнилось и поэтому вы попадаете под юрисдикцию наших законов и вас — даже если я вас сейчас обездвижу — посадят за попытку убийства. Я просто заявлю на вас в нашу милицию. А она будет свидетелем. Правда, Тиэко?

— Конечно! Бака яроу, рокуденаши![7]

— Никто ничего не узнает. Валите их насмерть обоих, ребята. А то они, действительно, заявят на нас в полицию. Всё равно мы хотели это сделать с ней. Почему бы не сделать это сейчас. А ещё и этого парня, что её пользовал, привалить.

К моему удивлению, парни спокойно шагнули вперёд, даже не подумав отреагировать на мои угрозы. Они одновременно махнули клинками. Я отшагнул назад и упёрся спиной в Тиэко.

— Млять, — выругался я, замечая, как лезвия распороли мою новую мастерку.

Правый от меня рубил ножиком слева на право, а правый справа на лево и снизу вверх. Оба били, чёрт возьми, профессионально, ведя нож по раскручивающейся спирали. Откуда я знал о ножевом бое? Хм! Предок рассказывал.

Оба меня достали, порезав не только мастерку, но и тело. На животе и на груди справа тут же засаднило.

— Млять! — выругался я и метнул в стоящего справа от меня Тсуиоши камешек, захватив его пальцами правой ноги.

Мне нравилось так «стрелять» камнями в цель с детства. А со временем овладения каратековскими ударами мае гири кияге, такие броски камней стали получаться лучше.

Под левой ногой камешка не оказалось и пришлось швырнуть в Ясуши простым песком, но это оказалось даже результативнее. Песок всё-таки попал ему в глаза и Ясуши заморгал. Тогда я тут же выпрыгнул вперёд, оттолкнувшись опустившейся на песок левой ногой, и всадил ему правой ногой прямой удар в живот.

Но Тсуиоши махнул рукой с кастетом наружу и попал мне кулаком по икроножной мышце прямо в болевую точку.

— Хорошо, хоть не кастетом, а косточками, — отметил я, взвывая от боли и отскакивая в сторону и приседая, уходя от выпада ногой Тсуиоши, которая летела по дуге слева. Пользуясб тем, что Ясуши на время из боя