Обитель Серебряных Волн - Владимир Сергеевич Василенко

разных стилях, и на скорость, и на дистанцию. Ныряли в глубокие извилистые колодцы, в которых немудрено было словить приступ клаустрофобии. Особенно тяжко в психологическом плане мне давались «Ноздри дракона» — заполненные водой глубокие каверны, очень узкие на всём протяжении, и лишь внизу расширяющиеся настолько, что можно развернуться и плыть наверх. Собственно, ради них я и взялся срочно изучать Технику Морского Карпа.

Мы бесконечное количество раз отжимались от пола, причём стандартные отжимания местные не признавали вообще — обязательно добавлялись какие-то усложняющие элементы. Отжиматься на кончиках пальцах? П-ф-ф, слишком легко! Отжиматься, отталкиваясь от земли, и быстро окунать кончики пальцев в плошки с водой, стоящие по бокам от тебя? Уже лучше! А знаешь, что ещё лучше? Отжиматься над водой, балансируя на концах четырёх толстых стеблей бамбука, воткнутых в дно бассейна. Что? И с этим справляетесь? А давайте тогда вам плошки с водой на затылки! И попробуйте только пролить хоть каплю!

Мы бегали. Много бегали. По лестницам, по пояс в морской воде, с сетками камней на коромыслах — в общем тоже без затей не обходилось ни дня.

Мы колотили манекены на тренировочных площадках. Каменных истуканов. И бамбуковых. И соломенных. И сделанных из набитых высушенными водорослями мешков. Манекены просто стояли столбом. Или крутились вокруг своей оси, так и норовя долбануть в ответ несимметрично расставленными «конечностями». Или качались из стороны в сторону. Или даже двигались по довольно сложным маршрутам с помощью хитроумной системы блоков и противовесов.

Мы дрались в спаррингах. Один на один. И двое на двое. И толпа на толпу. И один против нескольких. Да вообще в самых разных сочетаниях и на разных площадках.

Вот тут мне, кстати, хоть как-то удавалось отыграться на учителях за тяготы и унижения, претерпеваемые в течение дня. Драться, по внутренним правилам, меня выставляли только против послушников Пятого и Четвертого круга, без применения Техник. И тут уже мой боевой опыт вполне давал о себе знать. Да и к тому же я был ощутимо крупнее и мускулистее большинства ксилаев, и тоже без зазрения совести пользовался этим. Тренировочные посохи из морского бамбука только успевали заменять — я колошматил ими со всей дури, так что через четверть часа они оказывались измочаленными, как изжёванные зубочистки.

Лилу и братья Чао тоже держались молодцом. В целом, к обучению все четверо относились очень серьёзно, с настоящим воодушевлением. Не жаловался никто, хотя к вечеру все мы приползали в свои гнёзда уставшие и с ног до головы в синяках и ссадинах. Только Мама Чао каждый раз причитала, откармливая своих шалопаев густой рыбной похлёбкой. Поначалу ещё порывалась мазать всех, включая меня, какими-то своими снадобьями, но потом быстро убедилась, что врачевание лучше оставить Намире.

Но драки и физподготовка, конечно, занимали не весь день, а только около половины. Оставшееся время посвящалось духовным практикам. И вот тут я старался впитывать знания и Ци, как губка.

Каждый день мы медитировали не меньше двух часов, под завязку напитываясь водной Ци. Мы медитировали в Зале Зеркальной воды. И на берегу океана. И в полной темноте. И погруженные по ноздри в воду. И с подвешенным над головой дырявым кувшином, из которого на макушку капала вода.

Мы разучивали названия и общие схемы Техник, узлов, Средоточий. Наблюдали за тренировками старших бакхо. Чуть позже, выбрав для себя Техники из тех, что были запечатаны в статуях в Галерее Безмолвия, медитировали уже там. Попрыгун к тому времени успел открыть первый узел — в правой ноге, остальная молодежь и вовсе только приблизилась к первому Прорыву. Однако правила были для всех едины, а заучивать Техники из статуй можно было и заранее, ещё до открытия узлов. Хотя это и во много раз сложнее.

Но и здесь никто из нас не жаловался. Я понимал, ради чего всё это терплю. Ученики мои тянулись за мной, видя перед собой пример для подражания. И это, в свою очередь, меня ещё больше подстёгивало — нельзя ведь было ударить в грязь лицом перед ними.

Так что, как бы поутру не болели мышцы после вчерашних нагрузок, и как бы не трещала к вечеру голова от умственного напряжения — каждый новый день мы встречали стиснув зубы и готовые ко всему.

Да, если рассматривать наши ежедневные достижения по отдельности, то выглядели они скромно — мы будто наполняли бездонный кувшин капля за каплей.

Кап… Кап… Кап…

* * *

С мастером Вэем, вопреки его обещаниям, мы смогли встретиться не скоро. Прошло уже около месяца, прежде чем меня снова вызвали к нему — рано утром, так что я пропустил очередную тренировку. Впрочем, я был не в обиде — в этот день новичков муштровал Аншуй До, а у того задания обычно были незатейливые, но изнурительные, в духе «таскать отсюда и до обеда».

Терраса со знакомым круглым бассейном, который я принял за стол, была пуста. Сам бассейн, к слову, тоже, и выяснилось, что это настоящий колодец глубиной метра три. Сопровождающий меня незнакомый монах молча указал на приоткрытые двери в покои. Сам остался на террасе, развернувшись в сторону выхода и усевшись в позу для медитации.

Внутри оказалось на удивление уютно. Убранство покоев можно было сравнить со старинной дальневосточной архитектурой Земли — пространство делилось легкими деревянными перегородками и ширмами, каждая украшена затейливой резьбой или гравюрами. Много ваз — каменных, керамических, деревянных. С букетами засушенных цветов и с живыми стихийными растениями. Пол застелен широкими отполированными досками, кое-где слегка поскрипывающими под ногами.

Пройдя чуть дальше, я с удивлением увидел здоровенное бревно черводрева — явно из тех, что пираты успели утащить с Зелёной скалы. Внутри него всё ещё отчётливо мерцало изумрудное сияние стихии Дерева. Только, как мне показалось, оно приобрело более чёткую структуру. Естественный процесс? Или это уже здесь его обработали, создавая какое-то Плетение? Что ж, тогда лучше эту штуку не трогать, хотя поглотить немного древесной Ци было заманчиво. Зачем? Ну, не знаю. Надо.

Бревно было установлено вдоль стены на специальных подпорках, приподнятое над полом до уровня пояса. И во всю длину на нём был сделан продольный срез — примерно на треть от ствола. Он обнажал богатую структуру древесины — такого насыщенного красноватого оттенка, будто она была пропитана морилкой. Срез был идеально ровный, а в левой части расчерчен сложным узором, которому предстояло стать барельефом. Резчик уже даже начал работы, но площадь её пока была не больше ладони.

Зал, который начинался от входа, был довольно