Тени Империи: Дьяволы Петербурга - Aleksey Nik

– И что эти фракции предпримут сейчас? – спросил Соколов.

– Пока неизвестно, – Даниил слегка нахмурился. – Я пытаюсь получить информацию, но после ритуала некоторые из них стали более… скрытными.

– Следите за этим внимательно, – попросил Левшин. – Если появятся какие-то подозрительные движения, нам нужно знать сразу.

Даниил кивнул, и его золотистые глаза на мгновение сверкнули в утреннем свете:

– Разумеется. В конце концов, стабильность отношений между нашими видами в моих интересах не меньше, чем в ваших.

– Хорошо, – Николай оглядел всех собравшихся. – Тогда предлагаю приступить к работе немедленно. Встречаемся здесь завтра в это же время, если не произойдёт ничего требующего более раннего совещания.

Все начали расходиться для выполнения своих заданий. Когда в комнате остались только Николай и Даниил, демон задержался у двери:

– Вы не спросили о самом важном, Николай Сергеевич.

– О чём же? – поднял бровь детектив.

– О "Сердце Города". Теперь, когда оно активировано, его мощь возросла многократно. Это очень ценный артефакт… и очень опасный, в неподходящих руках.

– Я позаботился о его сохранности, – твёрдо сказал Левшин. – Оно в надёжном месте, под надёжной защитой.

– В этом я не сомневаюсь, – кивнул Даниил. – Но помните, что теперь, когда барьер активирован, артефакт стал ключом к нему. Тот, кто контролирует "Сердце Города", может открыть или закрыть любые Врата. И я уверен, что наши противники прекрасно это понимают.

– Спасибо за предупреждение, – серьёзно ответил Николай. – Я буду… особенно бдителен.

Когда Даниил ушёл, Левшин остался один в гостиной, погружённый в глубокое раздумье. События развивались стремительно, и хотя первый раунд был выигран, интуиция подсказывала ему, что настоящая борьба только начинается. И ставки в этой борьбе были выше, чем когда-либо прежде.

Он подошёл к окну и посмотрел на просыпающийся город, сверкающий в утреннем солнце. Петербург, град Петров, стоящий на краю между мирами – мистический и прекрасный, загадочный и опасный. Его город, который он поклялся защищать, несмотря ни на что.

Николай решительно отвернулся от окна. Пора было действовать.

Анастасия Воронцова медленно приходила в сознание, выныривая из тёмных глубин беспамятства, словно из толщи холодной воды. Первым вернулось ощущение собственного тела – тяжёлого, ослабленного, но, кажется, целого. Затем появились звуки – приглушённые голоса за стеной, тиканье часов где-то рядом, шорох листьев за окном. И наконец, она смогла открыть глаза.

Она лежала в небольшой, но уютной комнате с высоким потолком и светлыми стенами. Судя по всему, это была гостевая спальня в доме Левшина – Анастасия помнила, что бывала здесь однажды, когда задержалась допоздна, обсуждая одно из дел. Через полуприкрытые шторы пробивался утренний свет, создавая на полу узорчатые тени.

Журналистка попробовала сесть, и это оказалось труднее, чем она ожидала – каждая мышца болела, словно после тяжёлой физической работы, а голова кружилась от слабости. Тем не менее, она справилась и теперь оглядывалась вокруг более внимательно.

На прикроватном столике стоял стакан с водой и небольшой флакон с какой-то микстурой. Рядом лежал серебряный амулет, который дала ей Марфа Тихоновна – слегка потускневший, с едва заметными трещинами на поверхности. Он явно принял на себя основной удар в битве со Скользящим.

Анастасия протянула руку к стакану с водой, и в этот момент дверь тихо открылась. В комнату вошёл немолодой мужчина с аккуратной бородкой и внимательными глазами за круглыми очками – доктор Штерн, которого она видела раньше на встречах у Левшина.

– Анастасия Дмитриевна, рад видеть вас в сознании, – мягко сказал он, подходя к кровати. – Как вы себя чувствуете?

– Как будто меня переехал паровоз, – слабо улыбнулась журналистка. – Но, кажется, я жива и в своём уме, что уже неплохо.

– Действительно, – доктор взял её запястье, проверяя пульс. – Учитывая обстоятельства, ваше состояние можно считать удовлетворительным. Пульс немного учащён, но стабилен. Температура… – он коснулся её лба, – чуть повышена, но это нормальная реакция на пережитый стресс.

– Что… произошло? – спросила Анастасия, пытаясь собрать в единую картину обрывки воспоминаний. – Я помню ритуал на крыше, как Скользящий пытался остановить нас, а потом… всё как в тумане.

– Ритуал был проведён успешно, – сказал Штерн, доставая из своего саквояжа стетоскоп. – Все Врата запечатаны, барьер восстановлен. Николай Сергеевич доставил вас сюда сразу после окончания церемонии. Вы были без сознания около шести часов.

Он приложил стетоскоп к её груди:

– Дышите глубоко, пожалуйста.

Анастасия послушно сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

– А что со Скользящим? – спросила она, когда доктор убрал стетоскоп. – Я чувствую… странное. Как будто в моей голове есть… эхо. Отголоски чужих мыслей.

Штерн внимательно посмотрел на неё:

– Это ожидаемо, учитывая глубину вашего контакта с сущностью. Связь была разорвана, но могут сохраняться остаточные явления. Они должны постепенно угаснуть.

– А если не угаснут? – тихо спросила журналистка, и в её голосе прозвучала тревога.

Доктор сел на стул рядом с кроватью и неторопливо снял очки, протирая их своим платком:

– Видите ли, Анастасия Дмитриевна, я изучал подобные случаи в течение многих лет. Контакт человеческого сознания с нечеловеческими сущностями – крайне сложное явление, с множеством нюансов. В вашем случае есть два фактора, которые следует учитывать.

Он надел очки обратно и посмотрел ей прямо в глаза:

– Первый – ваша собственная ментальная устойчивость. У вас есть природный дар, делающий ваш разум более… гибким и адаптивным к таким вторжениям. Это помогло вам сопротивляться полному захвату и, вероятно, поможет быстрее восстановиться.

– А второй фактор? – спросила Анастасия, чувствуя, что ей не понравится ответ.

– Второй фактор – природа самого Скользящего, – серьёзно ответил Штерн. – Эти существа древние и могущественные. Они могут оставлять… следы своего присутствия, даже будучи изгнанными. Что-то вроде отпечатка в мягком воске.

– И что это означает для меня? – она сжала край одеяла, стараясь сохранять спокойствие.

– Это означает, что вам нужно быть особенно внимательной к своему состоянию, – ответил доктор. – Любые необычные ощущения, видения, мысли, которые кажутся чужими – всё это должно быть немедленно зафиксировано и сообщено мне или Николаю Сергеевичу. И, – он достал из саквояжа небольшой серебряный медальон на цепочке, – вам следует носить это постоянно, не снимая.

– Что это? – Анастасия взяла медальон, разглядывая странные символы, выгравированные на его поверхности.

– Защитный амулет моей собственной разработки, – с лёгкой гордостью сказал Штерн. – Он сочетает принципы традиционной магии и современной науки о ментальных энергиях. Он не так мощен, как амулет Марфы Тихоновны, но более специализирован именно для вашего случая.

Анастасия надела медальон. Он приятно холодил кожу, и казалось, что с его прикосновением беспокоящее "эхо" в голове немного отступило.

– Спасибо, доктор, – искренне сказала она. – Я буду следовать вашим рекомендациям. А теперь… могу я