Пустоши Альтерры, книга 3 - Александр Казанцев

прожектора, восстанавливая контроль над собой: каждый вдох теперь был размеренным и чётким, каждый шаг — просчитанным. Больше не нужно было бежать, уворачиваться и тянуть время — теперь инициатива переходила в его руки.

Он начал кружить, осторожно и внимательно, хищник вокруг раненной добычи, спокойно и неторопливо вымеряя расстояние, удерживая щит наготове и пристально следя за движениями плеч и корпуса гиганта. Задача была проста и ясна: зайти сзади, выйти на шею, затылок, или любую другую слепую зону, где один точный удар решил бы всё окончательно.

Но этот гигант, хоть и раненый, оказался совсем не глуп. Отлично понимал план Мрака, и продолжал разворачиваться вслед за ним, крутился на месте, словно тяжёлая, неповоротливая юла, изо всех сил не позволяя бойцу выйти в тыл. Пот ручьями тек по широкому лбу, щёки дрожали от напряжения, губы были сжаты до белизны, он продолжал держать оборону, вертясь из стороны в сторону, постоянно контролируя угрозу.

Оба прекрасно понимали — время на исходе.

Пять минут, может чуть меньше, может ещё пара шагов — и всё закончится. Тяжёлое тело выматывалось, кислород стремительно заканчивался, и с каждой секундой приближался тот самый момент, когда гигант не успеет развернуться, откроется и даст возможность нанести завершающий удар.

Мрак уже начал замечать эти мелочи — неровность движений противника, плечо, которое медленно опускалось, щит, который начинал дрожать и постепенно заваливаться набок. Развязка была близка и очевидна.

Но вдруг, совершенно неожиданно, Гигант поднял голову, в глазах промелькнуло быстрое, отчаянное решение.

Он метнул щит вперёд.

Мрак не мог этого ожидать, просто физически не успевал понять, что происходит. Щит всегда был защитой, последней опорой, надеждой — никто не бросает его камнем или копьём. Но гигант, вложив в этот бросок последние остатки своих сил, сделал это. Стальной, тяжёлый диск засвистел в воздухе, раскручиваясь и летел точно в грудь.

Времени увернуться не оставалось — ни мгновения, ни сантиметра для манёвра. Инстинкты сработали быстрее разума, заставив сделать шаг назад и поднять свой щит навстречу, пытаясь укрыться от смертельного броска.

Столкновение было оглушительным. Удар прокатился по арене громким, почти пушечным грохотом, который эхом отразился от стен. Караванщика отбросило назад, ноги мгновенно подогнулись, воздух выбило из лёгких. Щит вырвало из пальцев, тело швырнуло через всю арену, он полетел назад и заскользил, цепляя пыль и песок, ощущая, как запястье и локоть вспыхивают острой болью при ударе о землю.

Остановился только у самой стены, без воздуха в груди, с гудящим черепом и размытым, дрожащим зрением. Пыль разъедала глаза, горло было зажато тугим кольцом, а в ушах звенело так, словно сам воздух на арене отвернулся от него. Тело пульсировало тупой, глубокой болью, будто кто-то хорошенько приложил его молотом, сознание держалось, не позволяя полностью уйти в темноту.

Сквозь мутную завесу, дрожащую перед глазами, мелькнула тяжёлая, искажённая тень.

Гигант уже полз к нему на карачках, низко и быстро, с тяжёлым, хриплым дыханием загонщика, не собирающегося дать жертве даже секунду на отдых. В глазах читалось лишь одно простое намерение — навалиться сверху, прижать своей массой, сомкнуть толстые пальцы на горле, перевести бой в партер и там задавить окончательно. Его габариты превратились бы в абсолютное оружие, против которого у Мрака уже не оставалось шанса на спасение, ни пространства для манёвра.

И в эту же секунду демон внутри него яростно взревел, уже не от страха, а от злобы и ярости, предупреждая: Сейчас нас убьют.

Реакция была инстинктивной, без плана и расчёта. Просто мгновенный рывок в сторону, дикий перекат по земле, от которого ребра вспыхнули жгучей болью, тело проскользило по пыли, царапая кожу, поднимая клубы грязи. Оттолкнувшись ладонями от пола, вскочил на ноги, пошатнулся и побежал — без цели, без направления, просто прочь от приближающейся смерти.

Дыхание срывалось в сухой, хриплый кашель, сердце грохотало в ушах, каждая мышца кричала от напряжения, но он не останавливался. И с каждым новым шагом, с каждым глотком горячего, воздуха зрение понемногу прояснялось, звон в ушах постепенно уходил, а арена снова приобретала чёткие очертания. Крики с трибун возвращались к нему постепенно, словно всплывая из воды, и теперь толпа ликовала, с жадностью и злорадным нетерпением ждала финального удара.

Мрак резко обернулся и замер, как вкопанный.

Гигант снова стоял на коленях, и теперь сжимал в руках щиты. Оба щита.

В одной руке был прежний — тяжёлый, массивный, целый и гладкий, а в другой — тот самый, ржавый и зазубренный, недавно принадлежащий ему самому. Теперь гигант выглядел огромной стальной птицей с двумя опасными металлическими крыльями, каждое из которых было готово разрубить и сломать всё на своём пути.

Мрак сглотнул, ощутив, как горло вновь сжалось от осознания нового расклада. Этот ублюдок просчитал всё заранее: неожиданный бросок щита, финальное добивание и вот теперь, когда казалось, что баланс сил восстановлен, он снова оказался выше, шире, опытнее и опаснее, чем прежде.

Мрак почувствовал, внутри него всё замерло на мгновение. Пальцы непроизвольно сжались в крепкие кулаки. Монстр уже не ревел, перестал вырываться или звать к действию — затаился, молчал, пристально наблюдая, подпитывая человека всей своей силой.

Пат. Мрачный, вязкий, безнадёжный. Теперь подобраться к горлу гиганта стало почти нереально: один щит плотно прикрывал тело, второй — намертво заслонял голову и шею. Левое плечо слегка опущено, правое — выставлено вперёд, почти идеально повторяя позу древнего, видавшего виды легионера. Целить было некуда, искать лазейку — бессмысленно. А главное — рубить или резать ему больше нечем. Караванщик осторожно кружил вокруг, ища брешь в защите, выверяя угол, пытаясь понять, подступиться, но каждый раз натыкался на одно и то же: путь закрыт.

Гигант тоже не рвался в атаку, прекрасно понимал ситуацию: дыхание на исходе, последние силы уходят на поддержание защиты. Он просто вертелся, не давая зайти за спину, контролируя ситуацию ровно настолько, чтобы оставаться в игре.

Толпа на трибунах сначала замерла, следя за происходящим, потом начала шипеть и шуметь недовольно. Шум постепенно превращался в раздражённый гул, тот переходил в разочарование. Кто-то начал свистеть, кинул на арену кусок хлеба. Скука для зрителей означала смерть зрелищу, а Яма жила только эмоциями.

В этот момент раздался гонг — глухой, низкий, физически ощутимый. Мрак вздрогнул, инстинктивно отступил на шаг назад. Гигант тоже не двигался, лишь слегка опустил щиты, ожидая команды.

Надсмотрщик сверху бросил коротко и жёстко: — По углам! Замена оружия.

Створки ворот распахнулись, выпуская двух слуг с носилками, которые молча и быстро приблизились к гиганту. Один