Долина Зерпентштайн - Саша Левашов

Во врага полетели факелы, от пальбы стоял звон в ушах, завязалась драка, Вмятина крушил молотом панцири тварей, отбрасывая их прочь.

– Нисса! Быстрее! – заорал Бернар, чудом уворачиваясь от жвал и отступая назад.

Бах! – рявкнул пистоль, наполняя зал пороховым дымом.

От испуга Нисса ошиблась. То ли рука дрогнула, то ли она что-то забыла – неважно! Последняя складка не вышла, камень сжался, а затем резко встал настолько непонятной формой, что даже алхимица-онтомаг вылупила на него глаза. Так, ещё одна попытка.

Всюду горели огни, но вейдхелли то ли перестали их бояться, то ли жара не хватало. Или жуки были слишком голодны!

– Бежим! Бежим отсюда! – кричал Бернар, зажатый в угол. – Вмятина, хватай камень!

Но могучий автоматон был занят десятком врагов, потерявших страх в безумной ярости. Они силились одолеть металл, но тщетно. Однако один загнал жвала в медный бак, прокусил его и тут же отпрянул. Брызнул кипяток.

– Готовлю пар, – неуместно спокойно комментировал события близкий к гибели громадный механизм.

Ганс искал в коробе нужную висцеру, бормоча слова одного крайне редкого опуса, но увидел перед собой тёмно-серого вейдхелля. В холке по грудь эрудиту, длиннющие членистые лапы и насекомая пасть, готовая разрезать люда пополам. Ганс замолк, позабыв слова, выронил, пятясь назад, коробку.

Бернар отчаянно отбивался факелом – пламя, казалось, только забавляло чудовищ. Вейдхелли медлили, как медлят хищники, загоняя жертву и питаясь её страхом. Они чистили жвала и выбирали, какой бок посочнее…

– Чкт был прав, – осознала Нисса, видя, как пара дюжин огромных тварей уничтожает отряд. – Дед знал, куда нас отправил.

– Пар готов, – рапортовал Вмятина и открыл клапаны.

Пфхшшшшшш!!! Во все стороны из автоматона брызнули чёрные клубы раскалённого жара! Вейдхелли омерзительно завизжали и метнулись прочь. В несколько мгновений забой наполнился густым горячим паром, от которого Бернар взмок и чуть не задохнулся…

Бой окончился, но никто не одержал победу.

– Нисса, камень готов? – спросил Бернар. – Можем идти?

Ответа не было.

– Нисса! – ещё раз позвал Бернар обеспокоенно.

Тишина.

Когда пар, который напустил Вмятина, рассеялся, стало понятно, что гнома исчезла. Остались её вещи, сумка, журнал, мелок, которым она помечала обратный путь, и то, ради чего они сюда спустились, – сжатый в чудовищную угловатую форму кусок дурацкой каменюки.

– И куда она делась? – растерянно спросил Бернар, растирая плечо, чтобы унять боль. Один вейдхелль хорошенько его прихватил.

Остальные молчали. Автоматон затыкал гвоздём дыру в своём медном баке, а Ганс собирал Ниссины вещи, заходясь кошмарным кашлем.

– Я видел, она работала над камнем прямо здесь, в центре, потом бежала от одного таракана, а затем пошёл пар и… – Бернар пытался отдышаться после тяжёлой драки, но в груди всё не хватало воздуха, а разум отказывался признавать очевидное.

– Не могла же она испариться? Пар не так работает! Эй! Ганс, да скажи же ты… Ганс! – Он схватил магуса за плечи, чтобы заглянуть в его чёрные, глубокие, как небытие, глаза.

– Бернар, вейдхелли – плотоядные хищники. Они забрали её.

– Куда?! Зачем?!

– Чтобы съесть. Хищники утаскивают жертву, чтобы разодрать чуть позже в безопасном месте.

Вмятина тем временем подобрал верное расположение манипуляторов, чтобы как следует ухватиться за змеевик, в несколько раз уменьшенный.

– Хороший результат, – признал он успех Ниссы. – Так нести нетрудно. Поторопимся к выходу.

– Подожди, к какому выходу? – не понял Бернар. – А Нисса?

– Вероятно, мертва, – совершенно безразлично ответил автоматон.

– Вероятно? Мы так просто её бросим?..

– Мы потеряли члена отряда. – Вмятина направился к выходу. – Это крайне плохой результат. Недопустимо потерять второго члена. Я не вижу разумной возможности спасти лекарицу.

– Да что ты несёшь, железяка?!

– У каждого своя задача. Моя задача – взвесить шансы и предложить верное решение.

Бернар уставился на его тыльный окуляр, не находя слов.

– Послушай, – проговорил Ганс, борясь с одышкой. Он тоже ковылял к выходу. – Это была охотничья стая… Их здесь гораздо больше… Скорее всего… они умертвили её… и потащили в гнездо… кормить потомство… Мы не перебьём их всех… только сами погибнем…

Полуэльф ему не отвечал, по щекам его текли слёзы.

– Терять кого-то… очень тяжело… Поверь, я знаю… – продолжал магус, и Бернар мог поклясться, что видел, как в глазах эрудита зародились тьма и скорбь. – Но нам нужно… двигаться дальше…

– Это всё из-за меня: я уронил ведро.

– …и нести бремя своей вины, – закончил Ганс. – Идём, мой друг…

Они шли молча. Бернар брёл последним. Он упаковал вещи Ниссы в свой рюкзак, забив его под завязку. Сверху шёл, как полагается, спальник, из которого пришлось вынуть мамин тийник синего стекла. Тийник никак не влезал, тийнику нигде не было места…

Бернар брёл последним и надеялся, что вейдхелли быстро опомнятся, настигнут их, первым откусят голову ему, а затем убьют его бездушных… коллег. Он нёс в руке тийник, не боясь задеть им острых наплывов на стенах тоннеля. Он держал его одним пальцем, словно цепляясь за невозможную надежду. Но нет, её не вернуть. Маму уже не вернуть.

Однажды в ярости папа разбил сначала всю кухонную утварь, а затем добрался до маминой коллекции стеклянной посуды. Многолетнее увлечение погибло от рук чёрной злобы и несправедливого безумия… но не этот синий тийник. Папа так и не смог его разбить. Что его тогда остановило? Надежда?

Напрасная надежда. Он вскоре умер, рухнув в мастерской как подкошенный, с раскалённой заготовкой в руках. А маму одолела редкая эльфийская хворь, патоморбист назвал её материнской тоской. Она месяцами лежала в постели, уныло глядя на этот самый тийник на столе, словно бы надеясь в нём увидеть надежду, словно цепляясь за неуместно праздничные узорчики, за глупые яркие цветочки и нелепую ручку, торчавшую в самую неудобную сторону. А эти сказки про особый вкус? Ой, какой, мать его, красивый и расчудесный! Ублюдский дорогой тийник, стеклянный… ну какой дурак возьмёт его в поход?!

Стиснув челюсти, Бернар сжал в руках тийник, силясь его разломать, отколоть эту ручку, раздавить, чтоб стекло порвало его ладони в клочья! Нет? Крепкий! Ну и прекрасно! Громче сдохнет!

Он размахнулся, чтоб со всей дури лупануть стеклом о сталагмит, но вдруг остановился. Судорожно вдохнул, сдерживая ярость и слёзы одновременно. Шмыгнул носом и поспешил за остальными, бережно прижимая тийник к груди. За поворотом открывался большой зал, в центре которого безвольно свисал канат.

– Опус вулканизации скоро закончится, – определил Ганс. – Вмятина… ты с камнем первый… Быстрее, они вот-вот вернутся.

– Я не пойду, – уверенно сказал Бернар.

– Дурак, – прохрипел магус.

– Нет. Я так не могу. Вы поднимайтесь, я за Ниссой.

– Это неразумно. – Вмятина, как всегда, говорил