Двадцать два несчастья. Том 3 - Данияр Саматович Сугралинов

— Да я и так дышу, — проворчал он.

— Не так. Смотрите на меня. Вдох… — я медленно вдохнул, показывая, — раз, два, три, четыре. Выдох… раз, два, три, четыре, пять, шесть. Давайте вместе. Снизит давление на восемь-десять единиц, доказано.

Он нехотя начал повторять. Первые вдохи получались рваными, судорожными, но постепенно ритм выровнялся. Я считал вслух, задавая темп: примерно шесть дыхательных циклов в минуту.

Вернулась Вера Андреевна с мокрым полотенцем. Я сложил его и положил дяде Вене на затылок и шею. Он вздрогнул от холода.

— Терпите. Холод замедляет сердцебиение. Это хорошо.

— А может, в баньку? — вдруг подала голос тетя Роза. — Погреться, попариться, кровь разогнать…

— Ни в коем случае, — отрезал я. — Никакого тепла. Баня, горячая ванна, грелки, компрессы — все это сейчас может его убить. Только прохлада и покой.

Она испуганно замолчала.

— А корвалол? — не унималась тетя Роза. — У меня есть, свеженький.

— Бесполезно. Корвалол давление не снижает. Только в сон клонит, и все.

Я продолжал дышать вместе с дядей Веней, считая вслух. Минута, две, три. Лицо у него постепенно бледнело, из багрового становясь просто красным. Уже лучше. Пульс тоже чуть замедлился.

— Как себя чувствуете?

— Получше вроде. — Он удивленно моргнул. — В висках не так долбит.

— Хорошо. Продолжаем дышать.

Я внимательно следил за ним, отмечая любые изменения. Главное сейчас — не пропустить признаки осложнений. Если появится слабость в руке, асимметрия лица, нарушение речи — значит, дело плохо, тогда хватаем его в машину и везем в город, ничего не дожидаясь.

Но пока обошлось. Речь четкая, руки двигаются симметрично, в сознании. Криз неосложненный.

Минут через десять во двор влетел запыхавшийся Николай Семенович.

— Вот! — протянул он мне блистер с таблетками. — Нина Павловна дала. Говорит, капо… капто… тьфу, забыл.

Я глянул на упаковку. Каптоприл, двадцать пять миллиграммов. То что нужно. Проверил — срок годности в норме.

— Отлично. Дядя Веня, открывайте рот.

Он скривился.

— Да не буду я эту химию… Вот, подышал, и уже лучше. Само прошло.

— Не прошло, — терпеливо сказал я. — Стало чуть легче. Но давление все еще высокое, и без таблетки оно снова полезет вверх. Одна маленькая таблетка под язык, и через полчаса вам реально полегчает.

— Сережа дело говорит, Веня! — вмешалась тетя Роза. — Хватит упрямиться!

Дядя Веня посмотрел на таблетку, потом на меня, потом на жену, которая буравила его взглядом, от которого, наверное, можно было прикуривать.

— Ладно, — буркнул он наконец. — Давай свою химию.

— Под язык, не жевать, не глотать. Рассасывать.

Он послушно сунул таблетку в рот и откинулся на подушку.

— Попил чайку на даче, называется…

Через пятнадцать минут я снова проверил его состояние. Система оставалась активной при фокусировке на дядю Веню и показала: АД 168/102, ЧСС 84. Все еще высоковато, но уже не критично. Тенденция правильная.

— Ну вот, — убрал я полотенце, — уже лучше. Видите, химия работает.

Дядя Веня хмыкнул, но без прежнего упрямства.

— Ладно, ладно… Признаю.

— А теперь давайте серьезно поговорим, — сказал я и сел рядом с ним на край лавки. — Почему вы не пьете таблетки?

— Да потому что… — Он замялся, подбирая слова. — Ну, химия же. Одно лечишь, другое калечишь. Печень сажаешь, почки. Врачи напропишут, а потом сам разгребай. Вон, у соседа моего, Петровича, ему столько всего выписали, что он теперь горстями глотает. А толку? Все равно еле ходит.

Я кивнул. Знакомая песня. Слышал ее сотни раз от пациентов в прошлой жизни.

— Дядя Веня, я понимаю вашу логику. Но давайте посмотрим на факты. Вот сейчас у вас было давление сто девяносто пять. Это значит, что ваши сосуды, особенно в голове, находились под таким напором, что любой из них мог лопнуть. Это называется геморрагический инсульт. Знаете, чем это заканчивается?

Он промолчал.

— Если повезет, останетесь парализованным на одну сторону. Рука не работает, нога волочится, речь невнятная. Если не повезет, тетя Роза будет менять вам памперсы и кормить с ложечки до конца ваших дней. А если совсем не повезет… то и памперсы не понадобятся.

Тетя Роза охнула и прижала ладонь ко рту. Дядя Веня побледнел.

— А таблетка, которую вы только что выпили, — продолжил я, — всего лишь расслабила сосуды. Дала им передышку. Сняла напряжение. Печень от нее не отвалится, обещаю. Эти препараты принимают миллионы людей десятилетиями, и ничего. А вот без них…

Я не стал договаривать. Он и так понял.

— Ладно, — тихо сказал дядя Веня. — Убедил. Буду пить.

— Каждый день, — уточнил я. — Утром. Не когда голова заболит, а каждый день, независимо от самочувствия. В этом и подлость гипертонии: она не болит, пока не бахнет. Человек чувствует себя нормально, думает, что здоров, а сосуды тем временем изнашиваются. Потом раз — и инсульт. Или инфаркт. На ровном месте, без предупреждения.

Он кивнул, внимательно слушая.

— Но я вам скажу и другое, — продолжил я. — Таблетки — это не приговор и не пожизненная зависимость. Есть вещи, которые реально снижают давление без лекарств. Не вместо них, но вместе с ними. И если будете делать правильно, то через полгода-год, возможно, дозу получится уменьшить. А то и вовсе убрать таблетки, с разрешения кардиолога, разумеется.

— Это какие же вещи? — заинтересовался дядя Веня.

— Для начала, минимизировать соль. Недосаливать еду, избегать колбас, консервов, солений. Четыре-пять граммов в сутки максимум. Это доказанно снижает давление, проверено сотнями исследований.

— А как же без соли-то? — вставила тетя Роза. — Невкусно же!

— Привыкнете за пару недель. Рецепторы перестроятся, и нормальная еда начнет казаться вкусной, а пересоленная — отвратительной.

Дядя Веня скептически хмыкнул, но промолчал.

— Второе — ходьба. Каждый день, тридцать-сорок минут в хорошем темпе. А лучше час. Не бег, не спортзал, просто быстрая ходьба. Снижает верхнее давление на пять-восемь единиц.

— Это я могу, — оживился он. — Я и так хожу.

— До холодильника и обратно не считается, — уточнил я. — Прогулка на свежем воздухе, чтобы слегка вспотеть.

Тетя Роза хихикнула.

— Третье — вес.

— Нормальный у меня вес, —