Резиновая чума (сборник) - Алексей Константинович Смирнов

еще глупее, чем мне поначалу казалось, Роман Николаевич, - заметил Снежан, не меняя прицела. Рука его была тверда, как сталь. - Мои подручные из местных бомжей всего-то за бутылку облазали все окрестности и нигде не нашли ваших людей. Вы и в самом деле явились сюда в одиночку, опрометчиво рассчитывая справиться с убийцей самостоятельно.

- Наказание неотвратимо, - строго напомнил Роман. - Напрасно вы путали дело, пристегивали бухгалтершу. От отчаяния, не так ли?

- Преступление, наказание, - Снежан Романов махнул свободной от пистолета рукой. Он был в перчатках. - Все это было выдумано и написано левой пяткой, чтобы купить жене шубу. Вы разве не знали об этом? А между тем только так все и пишется, вплоть для законов. Но я уверен, что все-таки вы ждали не кого-нибудь, а меня одного. Вы не сомневались, что клоп и шпион - это я. Почему? Почему не Ронзин? Знаете, как болел за дело Ронзин? Как он переживает за команду? Когда он узнал о вычислениях Арахнидде... он лично вызывался прибить отщепенца и выродка, считал его никчемной куклой, но я не разрешил. В серьезных делах я полагаюсь только на себя.

- Я тоже, - заметил Роман. - Вы сказали, что Пляшков обещал назвать имя не только шпиона, но и убийцы? Эта ваша оговорочка давно сидела во мне занозой, а я все не понимал - и что такое меня тревожит? Убийцы - кого? Он же якобы погиб первым, и о других тогда, на утреннем совещании, еще и речи не было... Надо следить за речью, господин директор. Арахнидде! Он говорил об Арахнидде, который вычислил вас и которого вы убили раньше, и Пляшков знал, что тот мертв... знал от звезд. Мозаика сложилась. "Капитана Гаттераса полюс Северный затер". Северный полюс - доктор Льдин, да. Но Северный полюс - еще и Снежан...

- Получается, мы все же достойны друг друга, охотник и хищник, - заулыбался Снежан. - А мне-то казалось, что вы столько пьете, что мыслям тесно... Одной вашей беспородной фамилии достаточно: что за банальщина для хозяина бала? Разве вы главный герой? Итак, Ронзин, хотя для острастки и предупреждения действительно собирался посадить на место Гаттераса куклу, говорил правду: Арахнидде вычислил во мне клопа и шпиона. Он отследил, что я сливаю соседям-индусам не только и не столько производственную информацию о стельках, которая мало кого интересует в их стране, но и ту, которую они считают стратегической, насчет завода напротив... да мало ли о чем они спрашивали... о всякой ерунде... Что делаю я это с целью последующего шантажа заводского руководства на предмет территорий, где всюду, всюду расстелятся наши командно-корпоративные стельки... Только в командном смысле клопом и шпионом стал сам Арахнидде, предавший команду... Блоу, Паульс - они тоже уговаривали меня хотя бы выгнать отшельника. Один Иван Сергеевич помалкивал.

- Это вам Пляшков рисовал такое будущее?

- Да! Он рисовал! Он всегда угадывал, это был Божий человек, у него существовал дар! Предсказывал сделки, болезни, автоаварии!

- И Пляшков знал, что вы шпионите на индусов?

- Знал, не знал... лучше бы ему не знать! Он предрекал, что любое сотрудничество с индусами пойдет производству на пользу. И снова был прав! А дурной Арахнидде все не верил в мое личное верховодство, все совался со своими расчетами, пока до него не дошло... Пляшков предупредил меня: с Арахнидде нужно кончать. Я это понимал. Но понимал и то, что в этом случае кончать придется и с Пляшковым, он станет слишком осведомленным лицом. Я доверял ему собственную жену, но дел моей жизни!... нет, никогда...

Парабеллум все метил в Романа и ни разу не дрогнул. Это вселяло чувство уважения.

А Снежан, как и намекали в Путиловском храме, нуждался в исповеди. Лучшего исповедника, чем без пяти минут покойный Роман, ему было не найти.

- Об индусах я догадался без ваших выкладок, и с Арахнидде вы погорячились.

- Как же вы догадались? - недоверчиво спросил Снежан.

- Да по стелькам. Они нестерпимо воняют. Так пахнет индийская кухня - то-то я не мог сообразить: и где же это я ее нюхал, причем недавно? Вы с индусами туда что-то добавляете, ведь так? И что же это за ароматизаторы?

Снежан криво усмехнулся.

- Ах, вот оно что. Что ж... несколько месяцев назад мы устроили с ними вечер международной дружбы. Они фармацевты, выпускают ядовитую дрянь, с ними никто не желает связываться. Мы договорились, что я мало-помалу занимаю их хоромы, а они сливают мне в стельки лежалый товар, которому пропадать. Огромная партия. В качестве пропитки. Мы оформляем это как аттрактивы... ну, здесь сложная комбинация. Они остаются в выигрыше, а если бы просто списали-вылили, то черта с два.

Роман испытал непреодолимое желание разуться и стоять на холодном цементном полу босиком.

- Ну, хорошо, - согласился капитан. - Предположим, что все это так. Вы - человек целеустремленный, западного перекроя. Вам хотелось перемен, вам хочется превратить в ядовитую стельку весь город и сделать ее Ужасом Петербурга... Вы были готовы убрать с дороги любого, снести завод и метро, распахать поле, расселить жилые дома, захватить храм... но чем вас не устроил менеджер по производству? За что погиб Мудроченко?

- Да просто дурак, - пожал плечами Генеральный. - Мне нужны были вы, я должен был создать неотразимый повод для дежурства. Я не сильно-то и трудился: подошел сзади и треснул. Он все делал через задницу: и лекарства заливал не те, и производство не двигал... пень пнем.

Оба помолчали, глубоко вздохнули и испытующе взглянули друг на друга.

- Ну что, пора? - деловито осведомился Снежан.

- Если можно - осталась еще одна, главная неясность. Просветите, будьте добры!

- Чем могу, извольте.

- Почему все-таки Пляшков явился сюда по собственному почину и занял место манекена?

Снежан Романов снисходительно улыбнулся.

- Ну как же вы не сообразили? Это все его звезды. Информация проскользнула, но услышал ее только тот, кому она была адресована. В тот самый трагический день Пляшков, как вам известно, после штурма поднялся и объявил, когда никто уже не слушал его, что нынче же, ровно в полночь, он будет знать имя крота-шпиона.

- Ему было мало доводов Гаттераса?

- Мало. Пляшков всегда дожидался, когда Зодиак произнесет последнее слово. Он не был уверен, что это я затер Гаттераса. И он добавил, что это знание требует особой обстановки. Что он должен вживую быть