Охота на Ктулху - Татьяна Зимина

Ну, а колечко в носу он уже видел: я так в школу приходила.

— Так им и надо, — сказал он тогда. Кому и что надо, я уточнять не стала. Ясен перец, Жанке с Юлькой из класса. Как увидели — совсем квёлые сделались. Им, отличницам, это как серебряный кол в печень.

Погуляли мы здорово: недалеко от Генькиного дома была такая собачья площадка: там и горки, и стенки, и бревно, по которому бегать можно… Бегали, правда, мы с Генькой — Рамзес чётко дал понять, что ни на какое бревно он не полезет, слишком стар он для этого дерьма. И пошел валяться на травке.

Но мы оторвались по полной: я сделала Геньку два из трёх. В смысле, обогнала на полосе препятствий.

К нам даже парень подошел, он служебную овчарку выгуливал. И поинтересовался: не хотим ли мы с Генькой в секцию юных пограничников. Ну и Рамзес конечно, как же без него?

Мы вежливо отказались.

Рамзес своё отслужил: кто в армии был, тот в цирке не смеётся. Мне Тварей ночных хватает. А Генька так вообще ботаник, он больше компьютерные стрелялки любит.

Возвращались домой в темноте. Генька порывался меня проводить, но я сказала, что меня уже провожает Рамзес, и он успокоился.

А потом это и случилось…

Шли мы мимо одной подворотни, мы мимо неё сто раз ходили, это соседний с Генькиным дом, и тут я почуяла…

Ну да. Тварь.

Мы с Рамзесом переглянулись, а потом одновременно посмотрели на Геньку. План был очевиден: проводить его, как ни в чём ни бывало, до дому, а потом вернуться, и…

Блин. А с чем вернуться-то? Я ж не на охоту, я гулять шла. С собаченькой и лучшим другом.

— Ни дерьма, ни ложки, — рыкнул Рамзес. И был совершенно прав.

— А? — встрепенулся Генька. — Ты что-то сказала?

— Пошли быстрей, — я ускорила шаг. — Бабушка волноваться будет.

— Нет, ты подожди… — я закатила глаза. Знаю этот тон: теперь он ни жизни не отступит. — Кажется, там что-то есть. Что-то… — Он поморщился, как от лекарства. — Что-то плохое. Страшное.

Я моргнула.

— Ничего там нет. Показалось тебе.

И тут из глубины двора донёсся крик…

Горло перехватило. Я глянула на Рамзеса: что делать?

Но светлый хвост лишь мелькнул, и пропал в тёмной подворотне, и я бросилась за ним.

Через секунду остановилась и посмотрела на Геньку.

— А ты куда?

— Как куда?.. — он вылупился своими зелёными глазищами. — Там же кричали.

Там Тварь. И судя по крику, она до кого-то добралась…

Но ведь Генька! Но ведь Тварь…

А, ладно, некогда щас разбираться.

И я сорвалась с места. Генька за мной.

Я чувствовала: Тварь где-то рядом.

Из глубины души поднялось возмущение: оборзели вконец. Уже и по подвалам не тихарятся, внаглую рыщут!

Оказалось, всё просто: в глухой, запущенный двор выходили двери чёрных лестниц. Они были заколочены, досками крест-накрест.

Напротив — гаражи.

С десяток ржавых ворот глядело на пустырь, в заросший бурьяном двор. Машин в них давно никто не держал — трава росла повсюду, никаких следов шин.

Тварь была там.

Рамзес уже стоял передними лапами на одной из створок, издавая утробный инфразвуковой рык.

Неожиданно дверь подалась, её толкнули изнутри, и прямо на нас, издавая тот самый истошный крик, рванул кто-то с синей мордой, прямо на четвереньках.

Сунув руку под куртку, я рванула из кобуры Бараша… Я ж не дурочка, совсем без оружия на улицу выходить, Бараш всегда со мной. У меня и кобура специальная, на эластичных ремнях…

Палец уже лежал на спусковом крючке, но я вовремя остановилась.

Это был алкаш. Он так и припустил через двор, на четырёх мослах, и исчез где-то за бурьяном.

— Фух, — глаза Геньки, как приклеенные, следили за Барашем в моей руке. — Кажись, пронесло. Это просто пьяница. Назюзюкался до зелёных белочек, и давай орать.

Но я не спешила убирать пистолет. Там, в гараже, всё ещё была Тварь. Я её чувствовала, Рамзес её чувствовал… И Генька её чувствовал: он всё время косился в темноту, потом нервно сглатывал.

Просто Генька ещё не знал, что именно чувствует. И потому не боялся.

— Геня, — сказала я, вставая так, чтобы видеть и пса, и вход в гараж и пацана рядом с собой. — Генечка… А не пошел бы ты домой, а? Бабушка ждёт, пирожков, поди, напекла… — Я чувствовала, что порю чушь. Щас она начнёт визжать и вырываться… — Это просто пьяница, ты же сам видел. Так что ты иди, а мы тут…

— Фиг тебе.

— А?.. — я боялась даже посмотреть на него, Тварь могла прыгнуть в любой момент.

Умница Рамзес встал с другой стороны — чтобы её перехватить, если что.

— Я же чувствую, — сказал Генька. — Там, в гараже, ЧТО-ТО. И ты, Машунья, знаешь, ЧТО. И готова его УБИТЬ.

Блинский ёж. Ну что теперь делать?..

— Если ты сейчас уйдёшь, я потом всё тебе расскажу. Стопроцентов.

— Врёшь. Не расскажешь. Лапши навешаешь, я тебя знаю.

Блин. Блин, не время щас торговаться!

— Ладно, стой здесь, — сказала я. — И не вздумай сунуться за нами, понял? — Я позволила себе бросить на Геньку ОДИН внушительный взгляд.

— С фига ли?

— У тебя нет оружия. И ты не знаешь, что делать.

Это его срезало.

Главное, говорить уверенно, и всё будет норм.

— Ладно. Я подожду.

— Чудненько. Пошли, Рамзес.

В груди тикала бомба. Я всё время думала: почему Тварь не выходит? Ведь алкаш сбежал, она должна броситься за ним… Но почему-то не бросается.

— Стой.

Это Генька сказал.

— Чего ещё?

— Фонарик возьми.

— Спасибо.

Я видела в темноте. И Рамзес видел. Но фонарик всё равно был полезен. Как учил Алекс, я взяла Бараша в левую руку, крепко обхватив её правой. Фонарик зажала в зубах, направив его в ту же сторону, куда смотрел прицел.

Твари света не выносят. Фонарик её ослепит, это даст нам с Рамзесом пару лишних секунд.

Я вошла первой,