Ружье на динозавра - Лайон Спрэг Де Камп

– Привет, Эго, – сказал Хан. – Какая язва у тебя на этот раз?

– Нет? – спросил Сорокин.

– Нет! – Игнорируя Хана, Найт шлепнул по столу. – Мы с Линдом измерили эту штуку стальной рулеткой, и она только двадцать девять метров семьдесят восемь сантиметров.

– Возможно, вы мерили Сашу по внутренней кривой?

– Нет, черт побери! Мы мерили по внешней кривой, абсолютно беспристрастно. Что скажешь?

Сорокин огляделся вокруг с выражением загнанного зайца и обнаружил ассистента менеджера по мумкино:

– О, мистер Джаффи!

Джаффи подошел вразвалку, весь в поту. Найт повторил свой рассказ.

– Что скажете, доктор? – спросил Джаффи.

Сорокин пожал плечами:

– Возможно, гормоны не сбалансированы. Я предупреждал мистера Найта, но он настаивал…

– Вот именно, черт побери! – взвыл Мортимер Найт. – WCNQ обеспечивает предельный реализм в развлечениях! Вы сказали, что можете это сделать. Мне говорили, что вы гений! После этого мне придется быть единственным гением здесь…

– Морт, – сказал Джаффи, – поскольку съемки начинаются сегодня, давай не будем ломать наше расписание из-за двадцати сантиметров змеи.

– Двадцати двух, – отметил Найт.

– Ну, я-то ненавижу змей, и я думаю, что, чем меньше анаконды, тем лучше. Пришли мне уведомление, если считаешь, что это так важно, я и разберусь с доктором Сорокиным.

Джаффи отошел, раскачиваясь как слон. Фрэнклин Хан смотрел на его спину со смешанными чувствами. Бен Джаффи был со всеми обходителен, но, когда дело касалось того, чтобы защитить кого-то в нижних эшелонах от тирании его необузданного подчиненного, Джаффи никогда не было рядом.

Поэтому режиссеры, ассистенты режиссеров, актеры, сценаристы, редакторы новостей, рабочие, реквизиторы, художники и другие сотрудники в подчинении Мортимера Найта корчились в хорошо оплаченном рабстве. Подразделение мумкино управлялось как завод с многочисленным персоналом, так же как кинематографическая студия в Голливуде в те далекие дни, когда Голливуд производил кинокартины для показа в кинотеатрах, куда люди приходили и платили за вход.

Найт взглянул на наручные часы:

– Что с вами не так, люди? Через три минуты начинается индоктринация, а вы тут попусту теряете время со своим кофе. Давайте!

Он огляделся вокруг и обнаружил Ремингтона Далласа, который играл Корнзана.

– Ремингтон! – завопил он. – Индоктринация!

Найт зашагал к выходу, другие повалили за ним. Кассия сказала негромко:

– Фрэнк, я не понимаю, как тебе удается так дерзко держаться с мистером Найтом.

– О, Морт считает высокомерие признаком гения, потому что он сам такой. С ним можно поладить, если оскорбить его раньше, чем он тебя.

* * *

В процедурной Фрэнклин Хан обнаружил, что Эйзенхауэр Линд, режиссер «Корнзана Всемогущего», опередил их. Медсестра вручила Сорокину желтые папки, содержащие медицинские записи Кассии МакДермотт и Ремингтона Далласа. Великий биохимик изучал их, хмурясь сквозь очки.

Линд, высокий, с крупным носом и соломенными волосами подхалим, спросил, слышал ли кто новый лимерик про бородатого старого бармена из Такера. Получив отрицательный ответ, он тут же процитировал стишок. Все рассмеялись, кроме Сорокина, который со всей серьезностью взял из рук медсестры пистолет для прививок и сказал:

– Закатайте шорты, пожалуйста.

Кассия и Даллас задрали шорты, чтобы обнажить наружную сторону бедра на десять сантиметров ниже бедренного сустава. Сорокин проверил пистолет, чтобы убедиться, что капсула с дозой консилина на месте. Затем он прицелился в бедро Ремингтона Далласа и потянул за курок. Послышался щелчок. Даллас моргнул и потер крошечную красную точку на ноге. Заряд консилина впрыскивался с высокой скоростью через кожу и начинал действовать, когда положено.

Сорокин перезарядил пистолет и повторил процедуру с Кассией МакДермотт.

– У вас есть час, чтобы одеться и загримироваться. После этого встречаемся здесь же, и я проведу индоктринацию.

– О́кей, – сказал Ремингтон Даллас.

Обе звезды вышли, за ними отправились и другие.

Даллас был боксером с некоторым опытом статиста в шекспировских пьесах. Невероятно мускулистый молодой человек, довольно беззлобный, что компенсировало почти полное отсутствие собственного соображения. Чистота покладистой личности делала его идеальным субъектом для актерской игры под воздействием консилиновой индоктринации. При отсутствии собственной индивидуальности он воспринимал гипнотические указания для исполнения почти любого эпизода роли и делал это с полным убеждением, не замутненным личными идиосинкразиями.

Хан последовал за Найтом и Линдом по длинным коридорам главного здания WCNQ к съемочной площадке.

– Потише, пожалуйста, – сказал Сорокин. – Саша нервничает. Она настроена против поедания людей…

– Как ты этого добиваешься? – спросил Хан. – Скармливаешь ей перед этим несколько крепких, таких вот как Эго?

– Нет, с помощью электрического шока. Но у змеи так мало способностей к обучению, что действенность очень ограничена. Большой заряд или испуг может стереть настройку.

Северное крыло здания было поделено на восемь площадок для съемок «Корнзана». Среди них островок джунглей, в которых должны были снимать сегодняшние сцены, участок пустыни, главная площадь города Джелибин и так далее.

Все протиснулись через кабели, обходя камеры и осветительные приборы, на площадку с джунглями. Кроме синтетической флоры тропического леса на ней имелись небольшие руины храма или святилища старшего бога Яка, поскольку Корнзан должен был спасать Лулулу. Почти касаясь носом хвоста, храм кружком опоясывала Саша. Взгляд Хана, пробежав по огромной чешуйчатой оливково-серой бочке с широкими пурпурно-коричневыми разводами, остановился на трех небольших, но приметных выпуклостях, которые повествовали о судьбе обколотых овец.

Сорокин подступился к Сашиной полутораметровой голове, чтобы поглядеть на свою любимицу. Змея лежала неподвижно.

– Не надо бояться, – сказал Сорокин. – Саша слишком велика, чтобы быть подвижной. Если она погонится за вами, просто убегайте. Она может перемещаться только в темпе неторопливой прогулки.

* * *

В процедурной же Фрэнклин Хан курил сигарету, ожидая своей очереди. Эйзенхауэр Линд приладил наушники на голову и запустил магнитофон. Послушав несколько минут, он спросил:

– Ты им сказал, чтобы не обращали внимания на камеры и операторов?

– Ага. И это тоже, – ответил Хан.

Внушаемым необходимо было задать выборочную нечувствительность к неуместным элементам сцены. Слишком большая интенсивность иллюзии, под которой они должны играть, могла вызвать у них психотический коллапс.

Найт снова ворвался в процедурную, за ним следовали Илья Сорокин, Кассия МакДермотт и Ремингтон Даллас. Кассия облачилась в своего рода урезанную версию костюма для Марди Гра, мерцающего блестками. Даллас был одет в сандалии и затейливую набедренную повязку. Упряжь из ремешков поддерживала тяжелый длинный меч и большой кинжал. Оба актера таращились вокруг, будто одурманенные, что было характерно для первой стадии консилинового транса.

По команде Сорокина актеры улеглись на кушетки. Эйзенхауэр Линд перемотал запись на начало. Сорокин надел наушники на головы обоих пациентов и включил обе записи. Устройства воспроизведения издавали слабое верещание, поскольку были запущены на четверной скорости.

На пленку было записано краткое