Ружье на динозавра - Лайон Спрэг Де Камп

– Как будто им мало своих механических дефектов, – проворчал Наполеон. – Будь я проклят с этой прекрасной горсткой солдат. Сядь и почитай книгу или что-то такое. Я думаю.

– Безделье извиняют раздумьями, – сказал Гомер. – Я хочу декламировать, так что тебе придется меня слушать.

– Ты одурманен.

– Не так пьян, как они, но достаточно, чтобы игнорировать твои приказы.

– Заткнись или проваливай!

– На свалку тебя, Нэппи. Ты знал, что один человек перевел поэму Льюиса Кэрролла «Джаберуоки» на немецкий? Он сделал много ошибок, но это все равно любопытно.

Es brillig war. Die schlichte Toven

Wirrten und wimmelten in Waben;

Und aller-mümsige Burggoven

Die mohmen Räth' ausgraben.

Bewahre doch vor Jammerwoch…

Пуффф! Раздался приглушенный взрыв. Шум попойки затих. Слышались крики роботов и дребезг их конечностей.

Гомер открыл дверь. Зал наполнился дымом и освещался бушующим пламенем горящего газолина.

– Гомер! – позвал Наполеон. – Помоги мне, быстро. Просунь обе твои руки под бедренный сустав моей передней левой ноги и подними ее. Остальными я смогу двигать…

– А что с мальчиком? На чердаке? – спросил Гомер.

– Да забудь ты про него! Это же всего лишь мясо.

– Но я должен его спасти.

– После того как спасешь меня. Я твой лидер.

– Но он мой друг. – Гомер направился к двери.

– Вернись, болван! – велел Наполеон. – Он для тебя и пальцем не пошевелит, а я могу сделать тебя одним из тайных повелителей мира.

* * *

Гомер оглядел пылающий зал. Все четыре робота лежали в изломанных позах. Санчо Панса все еще пытался ползти, но у всех остальных жар расплавил изоляцию проводки. Топливный бак Галахада взорвался, и пылающая жидкость била из всех суставов и швов на теле робота.

Гомер припустил вверх по лестнице, нашел стремянку, открыл дверцу люка, ведущего в отсек Горди на чердаке, и просунул в нее голову. Горди лежал на полу и спал. Гомер потянулся к нему, но никак не мог схватить его, а только потыкал его кончиками пальцев.

– Проснись, Горди, – сказал он.

Горди зевнул и сел:

– Кто это? О, здорово, Гомер! Ты мне нравишься. Где ты был?

– Иди сюда.

– Зачем?

– Я отведу тебя домой.

– Но я не хочу домой. Мне здесь нравится. Что это за запах? Кто-то листья жжет?

– Это пожар. Быстро выходи, или я тебя отшлепаю.

– Бах-бах! Теперь ты умер и не можешь меня отшлепать.

Гомер просунул в люк тело и бросился на Горди. Горди увернулся, но Гомер поймал его правой рукой и потащил к люку.

Когда Гомер нес Горди вниз по ступенькам, тот сказал:

– О, дом-то горит! – и попробовал вскарабкаться обратно по лесенке.

Гомер тянул его вниз, а мальчик пытался спрятаться под голой рамой кровати, стоявшей у стены комнаты. Гомер потащил Горди наружу, в зал второго этажа. От дыма внутри было темно, почти как ночью, на лестничной клетке ревел огонь.

Гомер отказался от мысли выбраться этим путем. Если бы дом был меблирован, а его левый локоть сгибался, он мог бы попробовать связать веревку из простыней.

А так он просто выбил окно кулаком, перекинул ногу через подоконник и притянул Горди к согнутой правой руке. Горди визжал и пытался ухватиться за оконную раму. Гомер видел людей, бегущих к поместью. В пожарной части Ракушечного пляжа выла сирена.

Пламя неслось по залу второго этажа. Гомер держал Горди так, чтобы своим телом заслонить ребенка от жара. Он чувствовал, как поплыла изоляция проводки на боку, обращенном к огню. Горди содрогался от кашля и плакал.

Гомер прыгнул. Он попытался смягчить удар от приземления для мальчика. В его правой ноге лопнул кабель, и он упал, выронив Горди. Арчибальд Сэнборн выбежал из толпы, забрал своего ребенка и побежал обратно. Роберта Сэнборн схватила все еще кашляющего Горди в охапку, истерически причитая. Другие люди собрались вокруг Сэнборнов.

Никому не было дела до Гомера. На него свалилось что-то горящее. С помощью одной руки и одной ноги он пополз прочь от дома.

– Мы не знаем, что случилось, – сказал Арчи Сэнборн. – Похоже, Гомер спас пацана. Что случилось, Гомер?

Голосовые цепи Гомера были повреждены. Хриплым шепотом он произнес:

– Жарко, жарко, пламя ярко / Хороша в котле…[11]

Отказали его последние цепи. Пляшущие огоньки в глазах умерли, и он превратился просто в груду металла, ожидающую старьевщика.

Пожарник глянул на пылающий особняк и начал поливать соседние дома и деревья, даже не пытаясь спасти дворец МакДональда.

Корнзан всемогущий

Фрэнклин Хан сидел в кафетерии WCNQ с Кассией МакДермотт. Она только что отвергла его тридцать пятое предложение руки и сердца. Вскоре вошел доктор Илья Сорокин, чтобы съесть свой гамбургер в их компании, и положил конец спорам.

Хан был высокий нескладный мужчина с прозрачными глазами, из-за ранней лысины он выглядел старше своих тридцати трех лет. Он работал сценаристом телевизионного сериала в технологии мумкино «Корнзан Всемогущий». Он занимал это место по способностям – запершись в комнате с пишущей машинкой, он мог перемолоть неограниченное количество журнального чтива, радио– и телевизионных сценариев, подобно пауку, прядущему шелк.

Во второй половине дня ожидалось начало съемки первого эпизода второго сезона приключений Корнзана. Этот эпизод должен был войти в историю TV-MP. Мало того, что его придумали специально для трехмерного широкоэкранного стереофонического вещания высокого качества с двойной модуляцией, это было первое коммерческое применение консилинового гипноза для актеров.

В результате гипноза они начинали верить, что во время исполнения своих ролей действительно становятся персонажами, которых изображают. А тридцатиметровая змея, предусмотренная сюжетом, была настоящей тридцатиметровой змеей, выкормленной на гормонах из шестиметровой бразильской анаконды Ильей Сорокиным, открывателем консилина и владельцем «Лабораторий Сорокина». Это шоу подавалось сетью, к которой принадлежал канал WCNQ, как «Фестиваль двухтысячелетия» (то есть празднования 2000 года).

Кассия, высокая роскошная блондинка, спросила Сорокина:

– Как ваша милая маленькая змейка?

– Саша в порядке, спасибо, – сказал Сорокин, маленький человек с узким лицом и торчащей гривой седых волос. (Хан подумал, что «милая» – не совсем то слово для описания гигантской змеи.) – Я скормил ей трех овец, наколотых лекарствами, так что она добрая и сонная. Понадобились все рабочие на съемках, чтобы утащить ее на место.

– Эй, Сорокин! – послышался громкий голос. Мортимер Найт, менеджер программ мумкино, с редеющими волосами, прилепленными к черепу, вышел из столовой для начальства. – Ты знаешь, что ты сделал? Ты нас надул, вот что! Твоя