Раскол - Рита Хоффман

– Это все, – прошелестел кто-то из певцов.

– Что? – Ромэйн на мгновение растерялась.

– Больше костяных певцов нет, – пояснил Халахэль. – Я ведь верно вас понял?

Певцы одновременно кивнули.

– Проклятье… – прошептала Фария.

– Но у вас должны быть союзники, – не унималась Ромэйн.

– Должны? – эхом повторил певец. – Подойди.

Ромэйн сделала было шаг к нему, но Хэль схватил ее за шиворот и дернул.

– Нет, – спокойно сказал он.

– Будьте вы прокляты!

Фария растолкала их и подошла к костяным певцам. Один из них положил руку на ее голову, черные руны на его одежде пришли в движение. Краем глаза Халахэль заметил, что Мирай вынул из ножен меч.

Глаза Фарии вдруг стали белыми и мертвыми, как у вареной рыбы. Безжизненное тело подхватили лианы, Хэль скользнул за спину наследнику Дома Старой Крови и сжал его локоть.

– Подожди.

Моргнув, Фария заговорила чужим мелодичным голосом:

– Черная Мать терзает умы тех, кто слышит. С каждым днем ее голос становится громче. Ее глаза наблюдают за нами. Никто не спасется.

– Мы вроде бы не за скверными пророчествами пришли, – проворчал Барниш.

– Наделенные искрой не пойдут за человеком, – продолжила Фария. – И их упрямство будет стоить жизни тысячам. Объединить Запретный Край может сила, но у вас ее нет.

– Какая сила? – спросила Ромэйн.

– Они здесь. – Голова Фарии дернулась, взгляд устремился к кронам деревьев. – Они…

Башня задрожала, земля под ногами пришла в движение. Халахэль схватил Ромэйн и закрыл собой раньше, чем понял, что происходит.

Лианы опутали костяных певцов и стремительно понесли их прочь, к выходу в Кричащий Город. Оставшись без поддержки, Фария начала оседать на землю, но Мирай успел подхватить ее под руки.

– Что это? – Барниш выхватил короткую саблю и испуганно уставился на Халахэля.

– Демоны? – предположил Ливр. – Явились разрушить то, до чего не добрались в прошлый раз.

Халахэль ничего не чувствовал – проклятая магия певцов отрезала башню от происходящего снаружи. Они находились и в Упорядоченном, и нет одновременно. И это сбивало с толку.

– Идите, – приказал Хэль. – Мне нужно время.

Мирай кивнул и повел людей к выходу, только Ромэйн осталась рядом.

Башню продолжало трясти. Халахэль выпустил когти, готовый сбросить человеческую личину, но Ромэйн вдруг обхватила его лицо ладонями и спросила, заглянув в глаза:

– Тебе хватит сил?

Усмехнувшись, он прижался к ее ладони губами, обжег кожу горячим дыханием и ответил:

– Меня переполняет мощь, маленькая леди. Кто бы ни оказался за стенами, я разорву его без особых усилий.

Ромэйн кивнула, вытащила из ножен на бедре рунический кинжал и побежала прочь из магического леса. Хэль проводил ее затуманенным болью взглядом и, как только она скрылась из виду, припал к земле, рыча сквозь сжатые зубы.

Он срывал с себя лоскуты человеческой кожи, стонал и выл, а вокруг пробуждались защитники Кричащего Города: они выкапывались из земли, уродливые и несуразные, сложенные из не подходящих друг к другу костей, но все же способные передвигаться и щелкать челюстями. Шатаясь и хромая, они шли друг за другом, повинуясь зову костяных певцов, но их было мало. Ничтожно мало.

Взревев, Халахэль встряхнулся, сбрасывая остатки человеческой плоти, расправил крылья и взлетел к кронам. Набрав скорость, он устремился к серой крыше и проломил ее.

В нос тут же ударил до боли знакомый запах чужой сущности.

Колоссы метали костяные копья, сбивая эмпуссий в полете. Жители Кричащего Города сбились в стаю, ощетинившись мечами, факелами и топорами. Мирай пригвоздил к земле мелкого демона и ударом ноги выбил ему челюсть.

Найдя взглядом Ромэйн, Хэль убедился, что ее защищают Барниш и Ливр. Он не доверял им, не доверял никому из людей, но азарт охоты взял верх: нигде и никогда Халахэль не чувствовал себя так уверенно, как в гуще боя. Он был создан, чтобы нести смерть и разрушение, и никогда не жалел об этом.

Поймав эмпуссию за крыло, Хэль вывернул его из сустава и вцепился в глотку твари клыками. Горячая кровь залила грудь, взгляд застила алая пелена наслаждения.

Кровь. Чужая боль. Умирающая примитивная сущность. Ее терпкий привкус на языке.

Сбросив демона с высоты, Халахэль разогнался и врезался в еще одну эмпуссию всем телом. Сцепившись, они проломили стену дома и покатились по полу. Одним ударом Хэль сломал низшей твари ребра, как делал сотни раз в Фате, пытаясь выжить и стать сильнее. Раньше ему приходилось жрать их сердца, но теперь они не были ему нужны – что может дать одно жалкое сердце эмпуссии, когда в его распоряжении сущности тысяч, заключенные в хрупком человеческом теле?

Заурчав от удовольствия, Халахэль обхватил голову демона и с хрустом повернул ее.

Наслаждение.

Облизав длинным языком свою окровавленную морду, Хэль подошел к дыре в стене и вдруг ощутил присутствие. Настоящую опасность.

Над крышей мелькнула тень. Он бросился за ней, изнывая от желания догнать и убить. Ему слишком хорошо был знаком этот запах – прогорклая вонь предательства.

– Хэль!

«Лети. Забудь о ней. Отомсти».

– Хэль!

Он резко развернулся, сбил крылом печную трубу и полетел на зов. Нельзя заставлять ее ждать.

На лету схватив мормоликию, Халахэль раздавил мелкую тварь в кулаке и отбросил. Он был уверен, что почувствовал генерала. Он не мог ошибиться.

Демоны теснили костяных певцов и людей – извивающееся кольцо низших тварей сужалось, эмпуссии нападали сверху, выхватывали никудышных воинов из толпы и взмывали в темное небо, чтобы выпить жертву и сбросить бездыханное тело вниз.

Встряхнувшись, Халахэль выпустил сущность. Густая и насыщенная, она окружила его и наполнила воздух ни с чем не сравнимым запахом превосходства.

– Прочь! – прорычал он, опускаясь на землю.

И демоны подчинились.

Они всегда понимали лишь один язык – язык силы – и потому припали животами к брусчатке, расступились, пропуская его и не смея ослушаться.

– Так просто? – пробасил Барниш. – А раньше ты не мог так сделать?

– Он не может удерживать их вечно.

Халахэль вскинул голову и увидел знакомую фигуру, окутанную туманом сущности. Зависнув над крышами, генерал поддерживал себя в воздухе ленивыми взмахами крыльев и, что было куда хуже самого появления Таумиэля, держал в лапах огромное яйцо.

– Я надеялся, что ты истлел в саркофаге.

Халахэль фыркнул и не удостоил его ответа.

– Теперь ты готов обсудить Раухтопаз? Или века заключения так и не пошли тебе на пользу?

Как же он хотел убить его!.. Разорвать глотку, вынуть сердце и сожрать. Втоптать морду Таумиэля в грязь. Отомстить за предательство.

Ромэйн коснулась шерсти на боку, и Халахэль зарычал, забывшись. Она не отпрянула, упрямо поджала губы и смотрела на него этим взглядом… Таким знакомым и таким чужим. Он понял ее без слов: «Мы должны вернуть яйцо». Ну разумеется.

– Сразись со мной, – потребовал Халахэль. – Сейчас.

– Как всегда, самоуверен.

На соседнюю крышу опустился еще один генерал. Ее сущность Хэль тоже узнал.

– Отдай нам Раухтопаз, и мы позволим тебе жить, – прорычала Лауриэль. – И возможно, даже найдем для тебя место среди генералов.

– Подавись этим местом, – высокомерно ответил Халахэль и оскалился. – Я соберу новую дюжину.

– Наглый ублюдок! – прошипел Таумиэль. – Терпение Черной Матери заканчивается!

– Так попытайтесь заставить меня рассказать о камне. – Хэль расправил плечи и выпятил покрытую шерстью грудь. – Чего вы ждете?

Они не могли не чувствовать призрачного присутствия Тет и наверняка не понимали, как это возможно, потому и медлили. Нападать стаей на одного – это в духе генералов, а вот честный бой… Слишком опасно. Слишком велика вероятность потерять все.

Резко взмыв в небо, Халахэль выпущенной стрелой помчался к Таумиэлю. Эмпуссии и мормоликии взревели и снова атаковали людей.

Лауриэль бросилась наперерез. Хэль увернулся от ее когтей, схватил демоницу за запястье и отбросил. Она хлестнула его хвостом, пытаясь отвлечь, но Халахэль четко видел свою цель: Таумиэля и яйцо зверомага в его лапах.

– Генерал на побегушках у людей! – прорычала Лауриэль. – Какой позор!

Он схватил ее за длинные уши, за что получил мощный удар задними лапами. Удержаться в воздухе удалось чудом: крылья болезненно вывернулись, но Халахэль все же сумел их расправить и не рухнуть на землю.

Пока