Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Савка удивленно хлопал в ответ.

— Ну, что мигаешь? Я все придумал! Ну-ка, покричи! Мы так Орду на лоскуте разорвем!

Савка растерянно посмотрел на Филиппа и прижал мотанку к лицу, будто защищался.

- Павлин такого больше никогда не делал, - сказал Олефир. — И вряд ли когда-нибудь повторит, даже по просьбе.

– Тю, – Игнат разочарованно дал щелчок пустой бутылке. — А было бы удобно... Убить всех ордынцев одним криком.

Он обвел собравшихся мутным взглядом и пьяно рассмеялся.

– Настоящий Совет семерых! Имеем есаулу военных Малыша, есаулу казначеев Варгана, есаулу контрразведки Искру, есаулу стражей Энея, то есть меня, есаулу загробных павлин, есаулу разведки...

Он взглянул на Максима.

— Чего очами бьешь? Ты не еду. Ты вообще не из ордена.

Вдовиченко покраснел и отвернулся к книжной полке.

— Это легко исправить, — Филипп обошел стол и приблизился к Максиму, чем удивил Ярему. – Мы познакомились в бою против борзых. Собственно я свидетельствовал, как этот оборотень убил двоих. Считаю, что такое деяние заслуживает приглашения в наши разбитые ряды. Или кто-нибудь против?

Шляхтич ожидал протеста от Гната, но тот удивленно таращился на Филиппа. Остальные молчали.

- Так скажи, Максим, - продолжил Филипп через несколько секунд. — Не хочешь ли ты вступить в ряды Серого Ордена?

Альбинос бросил быстрый взгляд на Северина, посмотрел под ноги, на книги, поднял глаза на Олефира.

— Такое... до сих пор возможно?

Что бы сказал на это действо Ярослав Вдовиченко?

— Кое-кто утверждает, что Ордена больше нет, и нигде правды деть — положение наше плачевное. Даже чересу с клямрами и кунтуша с Мамаем не подарим. Среди нас тебя не будет ждать слава, богатство или покой. Мы — волчьи рыцари, заклейменные анафемой и ненавистные соотечественниками, проклятые безумцы, стоящие в битвах спиной к спине, бездомные оборотни, не знающие, доживут ли до следующего полнолуния, — ответил Филипп на одном дыхании. — За отказ никто не обидится, Максим. Любого испугают такие перспективы.

Вдовиченко посмотрел по сторонам, закусил губу. Он не согласится, подумал Ярема. Не согласится, и никто не обвинит, потому что кто в здравом уме...

– Я не боюсь.

Филипп улыбнулся и подошел к стене, где висел флаг Украинского гетманата.

- Малыш, разрешишь?

Этот вечер уже не станет более странным.

— Прошу, — знамя никто не трогал после смерти Степана Ярового. — Может, для такого торжества стоит пойти к дубраве?

— Хорошая мысль, брат, — Филиппово лицо просияло.

Оля потерла кулачками глаза и захныкала.

– Ей уже пора ко сну, – Катя подхватила дочурку на руки. – Начинайте без меня.

Максим все время поглядывал на флаг в руках Филиппа. Игнат покачивался и непрестанно ворчал: по какому праву зайду принимают в Орден, кому он был джурой, кто его испытывал, зачем устраивать шапито... Савка отвечал случайными фразами, которые не касались поставленных вопросов, однако эти ответы вполне удовлетворяли неприхотливое любопытство.

Имение спал под одеялом звездной ночи. Спасенные крицевым характером госпожи Яровой, характерные дубы смахивали на гостей из прошлого. Дубрава шуршала свежими листьями в объятиях теплого ветра.

– Сегодня целый день у них просидел, – признался Филипп. — Твоя семейная дубрава стала сокровищем Ордена, Малыш.

— Говорят, у Свиржского замка еще один стоит, — Гнат сосредоточенно нахмурился. — Кто знает, где этот проклятый замок?

- Не поверишь - в Свирже.

Ярема осторожно провел ладонью по теплой шершавой коре.

— Здравствуйте, папа. Давно не виделись.

Ожидал, что ответный ствол отзовется брызгами красных искр, но дерево молчало. Никто больше не посылал характерных писем.

Филипп встал в полукруге деревьев и расправил флаг. Савка с торжественным лицом замер возле него, Северин с Игнатом стали рядом. Белокожий Максим, похожий в звездном свете упыря, ждал на расстоянии.

Зачем мы это делаем, подумал Яровой, занимая место у собратьев.

— Подойди, Максим Вдовиченко.

Альбинос осторожно подошел.

– Склони колено.

Никто не имел рыцарской формы. Игнат едва держался на ногах, Савка задумчиво бренчал пальцами по слюнявой губе - сбоку это зрелище выглядело смехотворно.

— Я, добровольно обращенный, становлюсь на защиту! Торжественно клянусь, — начал Филипп, и Максим стал говорить вслед за ним.

Серый Орден до сих пор жив, как утверждает Северин? Или они — кучка шутов, которые занимаются кощунственной обезьяньей из-за неспособности смириться с поражением?

— Бороться за свободу и покой украинского народа и украинских земель!

Вдруг щемящее, забытое чувство вспыхнуло в груди шляхтича.

— В этой борьбе не пожалею жизни и буду биться до последнего вздоха!

Часть клятвы брат Варган пропустил. Ярема решил, что это было намеренно: строки о чересе, кунтуше, дубе Мамая и Раде есаул стали неуместными.

— Буду храбр в бою и беспощаден к врагам!

Далеко к западу от Буды, сын главы Свободной Стаи, никогда не являвшийся характерной джурой, приносил клятву волчьего рыцаря.

- Буду мудрым в решениях и щедрым к друзьям!

Он шептал слова клятвы вместе с Филиппом, и воспоминания августовской ночи сорок пятого неслись следом: Корней Колодий держит флаг, дедо улыбается, черный кунтуш пахнет новенькой тканью, позади трещит огромный костер в ожидании аркана...

— Буду честным рыцарем и верным собратом!

Не прошло и десяти лет, как все исчезло: дубы, есаулы, наивный и набожный паныч, гордый своему гербу.

— Когда я отступлю от этой присяги, накажет меня закон Серого Ордена и придет на меня пренебрежение моими братьями и всем украинским народом!

С каждой фразой голос Максима звучал громче.

– Не занимай! - крикнул Филипп.

– Не занимай! – повторил Максим.

– Не занимай! - прокричали все вместе.

Как давно Ярема не слышал этого лозунга.

- Поднимись, Максим Вдовиченко, - Филипп подал ему руку. - Поздравляю в Сером Ордене.

Максим робко улыбнулся - впервые за вечер. Улыбка его была по-детски искренняя.

- Спасибо... Я не подведу.

– Видишь, Эней? Теперь брат Биляк может быть есаулой!

Савка подпрыгнул, захохотал и замахал мотанкой.

– Мама довольна!

Северин пожал руку Максиму, а Ярема хлопнул нового брата по плечу. Первый новобранец Ордена в бозна-сколько времени... И, наверное, последний.

- Брат Биляк? — Игнат не спешил с приветствиями. — Кто придумал это прозвище?

– Я, есаула казначейских, – невозмутимо ответил Филипп.

Бойко уставился на него, несколько секунд осмысливал услышанное, а потом расхохотался.

– Беляк! Не знаю, братья, зачем вам этот спектакль, Игнат махнул рукой и чуть