Fallout: Большие грехи маленького города - Наиль Эдуардович Выборнов

В нижнем отделении находились деньги: очень много, с виду несколько сотен тысяч долларов. Будто этого не хватало, на самом дне лежало два золотых слитка немалого размера.

А вот в верхнем он хранил деловые бумаги. Я взял и принялся читать первое, что попалось в руки. Это было письмо, деловая переписка между Аскорти – мэром Рэддинга и Брюсом. Они обсуждали переход Реддинга под руку НКР, причем Аскорти очень просил поспособствовать сохранению его должности, а в перспективе расширению полномочий до канцлерских. И в качестве подарка, а если говорить прямо, то взятки, передавал долю во владении одного из золотых рудников.

Просмотрев еще несколько бумаг, я понял, что именно мне попало в руки.

Свидетельства о собственности, договоры с главами Семей и группировками наемников, которые должны были участвовать в планах по дальнейшей экспансии НКР на север, что-то о рейдерских нападениях на Город Убежища.

У ножки стула лежал кожаный дипломат. Я схватил его и принялся перекладывать туда бумаги с полки. Когда закончил, не утруждая себя тем, чтобы закрыть сейф, двинулся к выходу. Открыл дверь, выглянул в приемную.

Секретарши на месте не было, видимо, ушла за помощью. Сделав вид, что так и надо, я спокойно спустился вниз, на первый этаж, вышел из здания и пошел дальше по улице.

Но, стоило мне свернуть за угол, я побежал, что было сил. Бежал, не разбирая дороги, постоянно меняя направление, пока совсем не выдохся. Когда перед глазами заплясали круги, и мне стало казаться, что легкие сейчас разорвутся, свернул в первую попавшуюся арку.

Там остановился, прислонился к стене и медленно сполз по ней, прижимая к себе дипломат.

В нем – все, что нужно, чтобы утопить Брюса. Но для этого нужно добраться до Шейди Сэндс и попасть в приемную президента. Даже если они в курсе о делишках канцлера, даже если они выдали ему на это полномочия, уверен, что не в таких масштабах.

Но самостоятельно мне из города точно не выбраться. Впрочем, этот же дипломат может оказаться для меня и билетом на свободу.

Глава 7

Отчаяние. Нет ничего хуже, чем чувствовать отчаяние, причем, неважно по какой причине. Думаю, что все испытывают его одинаково: будь ты шахтер, попавший под обвал и ждущий смерти от нехватки кислорода, фермер, который вернувшись из города, обнаружил, что всю его семью вырезали рейдеры, или дикарь, которого схватили работорговцы и тащат в ближайший лагерь, чтобы там научить покорности, а потом продать.

Именно отчаяние делает из человека зверя. Вопрос только в том, какая из эмоций возьмет верх: страх или гнев. Кем он станет – безжалостным психопатом или трусливой крысой. Вот в этом-то и разница.

Ситуация была хуже некуда. Вот ведь дебил – полез чистить администрацию от коррупционеров без подготовки. Даже более-менее приличного запасного логова не оборудовал.

Хотя, я ж не знал, что слечу с катушек и пойду наводить порядок прямо вот так, сходу. Может быть, если бы немного подумал и остыл, то продумал бы и места, чтобы спрятаться, и пути для отхода из города. Да и оружия бы прикупил с патронами, и одежду, которая подошла бы для путешествия через пустыню лучше, чем деловой костюм.

И не стал бы врываться в офис к Брюсу и ставить весь город верх дном, а выцепил бы его ночью, может пробрался в его резиденцию, а уже там спокойно расспросил бы. Впрочем, тогда мне вряд ли попали бы в руки эти документы. А уже это можно было назвать успехом.

С другой стороны, свои шансы на выживание я оценивал, как крайне сомнительные. Думаю, у букмейкеров в бою весь город против Михаила Стрелецки я явный андердог, и коэффициент для ставящих на меня зашкаливает. Так что имело смысл сделать ставку и в случае победы получить самый большой приз – собственную жизнь.

Все, что у меня имелось – это «Кольт 6520» с двумя запасными обоймами, да «Детектив Спешл» на лодыжке. К револьверу патронов была едва ли горсть. Ну еще три сотни баксов в кармане, на которые, может быть, и можно что-то купить, но не мне: стоит появиться в магазине, как об этом узнают бывшие коллеги. Ну и конечно крупный козырь в рукаве в виде дипломата с документами, подтверждающими все темные делишки Брюса.

Едва отдышавшись, я отправился дальше в сторону окраин города через дворы и переулки. В конце концов решил остановиться в кузове наполовину сгнившего грузовика, в котором когда-то перевозили «Ядер-колу». Напитка этого там уже не было, зато несколько больших ящиков осталось, и я даже в относительном комфорте расположился за ними.

На какой-то момент мне показалось очень смешным то, что вокруг города сейчас разворачивается сеть, чтобы поймать меня, а я спокойно разлегся на ржавом днище кузова старой машины и пытаюсь разобраться с бумагами, которые украл у Брюса.

Черт, чем же он только не занимался. Перебрасывал рейнджеров, чтобы обеспечить свободный коридор для караванов с рабами. Помогал попавшимся членам Семей избежать наказания. Помогал финансировать нападения рейдеров на Город Убежища. Пытался подмять под себя Модок и Реддинг. Вел деловую переписку с каким-то Мецгером из Дыры. То, что хоть кто-то из Дыры умеет писать меня удивило, но в то, что он является хорошим человеком, я ни за что не поверил бы

С ублюдком вели дела три Семьи из четырех. Люди Орвилла Райта с канцлером почему-то не сотрудничали. Ну и еще не все так просто было с Мордино. Они, конечно, вели взаимовыгодное сотрудничество, но при этом канцлер плотно держал толстяка за яйца. А причиной был маленький упырь Хесусик.

Я слышал об этой истории, когда какие-то ублюдки устроили резню в одном из захудалых кафе ближе к окраине города, убив кассира, двух поваров, официанту и шестерых посетителей. При этом все они были убиты максимально жестоко и кроваво, но исключительно холодным оружием. На телах не было ни одной огнестрельной раны, что было странно, потому что, начинаясь с рукопашных драк и поножовщины, бои в Рино всегда переходили в перестрелки.

В деле обвинили якудза, который периодически наведывались в город. Это показалось всем вполне логичным, потому что узкоглазые фанатели от разного рода колющих и режущих железяк.

Но оказалось, что все было не так просто. Делом занимался Дженкинс, и он, к моему удивлению, сумел отрыть