Почему Я? Часть 2 - Владимир Германович Корешков

ужасной судьбе. Рассиропился, размяк, повелся, как лох-несское чудовище на электроудочку. Решил опять, теша свою гордыню, облагодетельствовать ребенка, осыпав ее золотым дождем, а ведь просто надо было помнить о самом первом правиле, действующем на Юпинии, да и не только на нем: «Не верь никому».

Что самое ужасное – мои перспективы на дальнейшее существование были крайне туманны и неопределенны. Судя по всему, я оказался в руках одной из бандитских шаек, промышляющих грабежом, и исходя из того, что они хватают всех подряд, не разбирая, кто и что, это явные беспредельщики. Ведь если выстраивать логическую цепочку, судя по изъятым у меня золотым, человек я небедный и поэтому, очень даже может быть, принадлежу к высокому сословию, а таких трогать нельзя – табу, иначе пронтоны заругают.

Можно, конечно, предположить, что ребятки, которые меня спеленали, никогда не слышали такое слово – «логика», но, скорей всего, их просто не волновало, кто тот человек, которого они, выбрав в жертву, схватили, ограбили и уволокли с собой. Бедный ли, богатый, пусть даже из самой знати или особа, приближенная к императору, – плевать. Они не подчинялись никому, никого не боялись и не собирались играть по заранее установленным правилам, а это очень плохо, потому что от таких пингвинов можно ждать всего, и будут они поступать не согласно логике или здравому смыслу, а лишь согласно своей ежесекундной выгоде.

Надо же… из всех банд я умудрился нарваться именно на эту. Прям как в лотерее джекпот сорвать, только выигрыша никакого, а, наоборот, один проигрыш. С другими бандформированиями, которые соблюдают стандарты поведения во время грабежа и убийств проходящих по их территории граждан, разработанные и утвержденные пронтонами, я мог бы как-то договориться. Там, права покачать или пальцы погнуть: «Вы чаво-о-о, волки позорные, совсем рамсы попутали, вконец ухи объелись? Да вы знаете, на кого рот свой гребаный разинули, шавки драные? Вы вообще в курсах, что я за хрен с бугра такой?»

Ну и так далее. Нагнетал бы до тех пор, пока те не признали бы, что да, мол, были не правы, просим прощения за то, что не разглядели вовремя такого важного господина, сами понимаете, бизнес у нас нелегкий – постоянно на нервах, вот глаза и замылились, так что не серчайте на нас за-ради богини Парлолы – ошибочка вышла.

А тут даже не знаю, как быть и какую линию поведения выбрать. Да и вообще, стоит ли мне особо радоваться тому, что меня не укокошили там, на месте, на зеленой полянке, под сенью раскидистого дерева, опоенного «дурман-водой» и дрыхнущего без задних ног? Потому что будущее мне видится в черном цвете, перспективка вырисовывается очень хреновая, скорей всего, надо настраиваться на то, что по приезду на какой-нибудь подпольный невольничий рынок толкнут мою особу по спекулятивной цене для использования на частной галере или каменоломнях, хрен редьки не слаще, не особо щепетильным местным предпринимателям, тем, которые не задают лишних вопросов – откуда товар? Потому что товар, который они приобретают, – это скоропорт в том смысле, что долго на частных галерах или в каменоломнях не отработаешь – от силы три-четыре месяца. Тебя там за этот короткий промежуток времени используют по полной, чтобы ты сполна отработал те круштерны, которые за тебя заплатили. На пайку и медицинский уход особо можешь не рассчитывать – это для работодателя дорого, а значит, можно отнести к графе «ненужные расходы», а вот рабочего времени под присмотром злых, как собак, надсмотрщиков с кнутом, который они постоянно пускают в дело, утюжа им твою спину, будет хоть отбавляй.

В общем, вы…бут и высушат, после чего твой хладный труп выбросят или в море на подкормку рыбам, или же бросят там же – в каменоломнях, на свежем воздухе разлагаться. Птичкам-стервятникам тоже надо что-то кушать. Они большие любители косточки поглодать. Сгниешь – и никто не узнает, где могилка твоя, а там уже и свеженькие рабы подоспеют – круговорот воды в природе, мне кажется, менее постоянный, чем этот круговорот. Убежать из такого рукотворного ада шансов ноль. Тебя сразу же при покупке хозяин заковывает в кандалы, а потом цепью на всю твою оставшуюся крайне короткую жизнь прикуют к веслу галеры, где ты благополучно и отдашь концы, не выдержав не предусмотренных не одним КЗоТом нечеловеческих условий труда.

«А может, все не так печально, как ты тут себе нарисовал, и ты слишком рано затянул похоронный?» – вкрадчиво начал мой внутренний голос. «Ну да, ты, я посмотрю, прям величайший на свете оптимист, – с ехидцей заметил я. – И даже в такой патовой ситуации, в которой я сейчас нахожусь, с жизнерадостной надеждой бодро смотришь в будущее». – «Ну а как же, – согласился он. – Надежда умирает последней. Не ссы. Ты обязательно придумаешь что-нибудь, чтобы выбраться, и вообще, подбери сопли. Как говорил Остап Бендер Кисе Воробьянинову: “Когда будут бить, будете плакать”». – «Куда уж дальше бить? – возмутился я. – На мне и так живого места нет. Отбивная котлета, над которой тщательно поработал профессиональный повар, выглядит и то лучше». – «Прекрати же наконец хныкать. Ты мужчина. Или я ошибаюсь?» – «Что ты от меня хочешь? Дай полежать спокойно, прийти в себя». – «Хватит уже спокойно лежать. Так всю жизнь пролежишь. Открывай глаза и срисуй обстановку вокруг, чтобы определиться, как быть». – «Дай покой, отсовокупись, – жалобно попросил я. – Сил вообще нет».

Но эта сволочь покоя мне так и не дала, а все зудела у меня в мозгу, пока я не открыл один заплывший глаз, с трудом разлепляя веко, и, заметьте, сделал это без домкрата. Правда, со вторым веком я так и не справился, сколько ни пробовал, поэтому со стороны, наверное, сильно смахивал на циклопа.

Повозка, на которой передвигалось мое тело, была на вид еще более убогой, чем я мог себе представить. Из какого гаража ребята выгоняли столь ветхое и ненадежное транспортное средство и кто им выдал разрешение на перевозку пассажиров и передвижение по дорогам Лукренона, а также техпаспорт – это вопрос.

Одного поверхностного взгляда на разгоряченное светило хватило, чтобы понять – мы двигаемся в сторону, диаметрально противоположную столице Лукренона Сейноре. Рядом с повозкой верхом на лошади ехал один из бородачей, захвативших меня. В глаза в первую очередь бросался мой кошелечек с золотыми, который, прям как родной, висел на его поясе, а мой браслет для связи, тоже перекочевавший к нему, украшал его толстую мохнатую руку. Надо сказать, что он ему совсем не шел, хотя бородатый наверняка считал по-другому. Почувствовав мой взгляд, он