Воин-Врач V - Олег Дмитриев

каждому торговцу потребно тиунам-слугам княжьим лавки да лабазы показывать, а ещё руки всем, кто с едой дело имеет, мыть надо. Тогда, помнится, с неделю бухтели северяне, ляхи и пруссы, мол, кому какое дело — плесневелое у них зерно или нет, да мытые ли руки? Но потом притихли, когда поняли, что на торг не попасть ни за посулы, ни за золото. А вот на дыбу — запросто. Третьяка, которого князь, уходя, оставил старшим, дружина слушалась беспрекословно. Через десяток дней всё вернулось на круги своя. Кроме риска отравления спорыньёй и вспышек дизентерии. Значит, Чародей и здесь что-то подобное решил учинить. И если для этого надо пройти версту-другую, рот раззявить да разуться — сделаем, не переломимся, чай?

— Воевода Гнат Рысь, вам всем знакомый, тот, что жизнь мне спасал не единожды, своих людей пошлёт ко Двине. Домна, которую тоже знаете, сама выйдет со своими к Полоте. Рядами встанут. Факела́ будут гореть, чтоб не споткнуться да не упасть никому. Всего и дел-то — дойти, босую ногу показать да рот раскрыть. Воины, что бабий берег беречь станут, будут спи́нами стоять, сраму не допуская, чтоб ни мужам, ни отцам вашим не о чем переживать было. Моё слово в том порукой, а ему цену каждый из вас знает, люди добрые!

На этот раз толпа загудела солидно, со значением, давая понять, что цену ту знает и сомнений в ней не имеет.

— Если же найдётся тот, кто слабину́ дал да на посулы вражьи купился по принуждению да недомыслию — пусть сейчас скажет! При патриархе Всея Руси и великом волхве говорю: зла не затаю́ и вреда чинить не стану. Старцы знающие вас выслушают да подскажут, как быть дальше, как веру да честь возвернуть, и имя доброе! И сами за вас перед всем городом слово своё скажут, от хулы да поклёпа сберегая!

Столпы веры кивали торжественно и уверенно, давая понять, что да, мол, поддержим и спасём всех и каждого, кто оступился и не туда свернул. Только покажи́тесь.

— Благодарю тебя за поддержку и помощь, люд Полоцка! Нечасто я и предки мои просили вас. Но всякий раз за службу нашу верную город в помощи не отказывал. И всем то на пользу было. Пусть и впредь будет так же, люди добрые! Поклон мой вам!

Коснулись руками брёвен настила крепостной стены оба князя разом, и великий, и руянский. И волхв с патриархом. Народ снизу ответил им тем же земным поклоном. И стал расходиться из-под стен, образуя две речушки, из ручейков малых получавшиеся. Одна несла мужчин ко Двине, вторая — женщин к Полоте.

— У нас бы хай подняли, пожалуй. И самим-то разуваться на́ людях стыдно, а уж жёнок да дочек заголять — тем более. А ты вон как удумал, — сдержанно похвалил гость хозяина.

— У нас бы тоже подняли. Если б я приказал, повелел или ещё как-то принудил. А я попросил вежливо. Глядишь, и получится чего. Гнат, надо, чтоб там, впотьмах, от твоих аж тесно было. Чтоб если, упаси Боги, заваруха начнётся, или какая-нибудь сволочь обиженная начнёт народ мне мутить, быстро пропала на ровном месте, — велел спускавшемуся на шаг впереди воеводе Всеслав.

— Уже, сразу, — привычно и спокойно отозвался тот. И Крут снова не то кашлянул, не то крякнул. Сугубо одобрительно.

— А с тем, что моих людей сгубил, что делать станешь? — уточнил руянин, ступив на землю со ступеней крепостной лестницы.

— Увидишь сейчас. Если есть охота. Я б не советовал, — вздохнув, ответил Чародей. И, будто эхом, повторил этот вздох бесстрашный и невозмутимый воевода Рысь.

Он рассказал нам очень многое. Мы узнали о том, как устроены катакомбы-подземелья собора, сколько людей в Кентербери работали на Архимага, а сколько — на каждого из магов. Ясно, что эти сведения было очень опрометчиво принимать на веру безоговорочно, а убедиться в их достоверности в ближайшее время не было ни единого шанса. Но и это уже хоть что-то. И не возникало никаких сомнений в том, что того, что знали теперь мы с Гнатом, старики и Крут с Яробоем, во всём мире не знал практически никто. Потому что никто в мире никогда так живых людей не мучил. И пусть у Всеслава было вполне логически обоснованное понимание того, что это — не человек. И пусть сам отец медицины Гиппократ вроде бы освободил меня от клятвы «не навреди». Но вся моя память, всё мое естество, вся моя прошлая жизнь были против того, что я делал. Но больше этого сделать было некому.

Прист Дарк, Тёмный Поп, по-нашему если примерно, оказался орешком покрепче. И поработать с ним пришлось подольше. И вид его, полуосвежёванный, был таким, что не удержались даже Буривой и сам Крут, повторив «подвиг» Гарасима в том же самом углу. Но он и знал побольше дьяка Тени, замученного мной чуть раньше. Тот помнил имена и видел своими глазами только трёх магистров. И лишь одного мага. Дарк подробно описа́л два десятка магистров и семь магов. Он и самого́ Архимага видел, пусть единожды и издалека. Но правильные и профессиональные вопросы Ставра помогли лихозубу, что счастлив был бы умереть уже давно, вспомнить те детали и нюансы, о каких он сто раз сам и думать забыл. Мы напомнили. Настойчиво. Очень.

Три года назад на тех землях, где жили племена, молившиеся своим Богам, воцарился Антихрист, сын Дьявола. Роберт Дьявол, нормандский герцог, прозванный так, наверняка, за пацифизм и христолюбие, родил сына, как противоестественно писали об этом летописи и заветы. И сын этот, Вильгельм или Гийом Завоеватель, которого шёпотом ещё называли, но уже гораздо реже, Вильгельмом Незаконнорожденным, основал единое Английское королевство. И сейчас продолжал захватывать земли тех, кто жил севернее. То, что говорил Тёмный Поп, ужасало. То, как он это говорил, ужасало втройне. Я запускал ему сердце трижды, повинуясь настойчивым просьбам Всеслава. Я понимал, что эти сведения важны для нас. Но третий раз воскрешать человека для того, чтобы убить его в четвёртый, было невыносимо.

Резня, грабежи и пожары, что устраивал Вильгельм на зелёных холмах северной части острова, с экскурсиями половцев или дружественными визитами датчан не шли ни в какое сравнение. Выжженные земли не родили ни хлеба, ни трав. Скот, какого не успели пожрать слуги Антихристовы, подыхал целыми стадами. Сажа, копоть и вонь палёным — вот какими были